Он еще сильнее прижал к себе книгу, словно это предложение застало его врасплох. Он не принял всерьез ее приглашение. Отказаться? Но какой смысл? И он ответил:
– У меня никаких возражений! Абсолютно никаких… Только…
Но она опередила его:
– Ну что же, тогда пойдем.
Он сел рядом с ней в машину, все еще продолжая прижимать книгу к груди. Какое-то время они молчали, машина неслась к центру города, и Касем не переставал удивляться, с каким мастерством Хания водит машину, глядя, как ее руки ловко поворачивают руль.
– Ты прекрасный водитель, – пробормотал он и добавил. – Но говорят, что с женщинами аварии случаются в два раза чаще.
Остановившись перед красным сигналом светофора, она ответила ему, улыбаясь:
– Чего только о нас не говорят!
А потом внезапно спросила:
– А с кем ты здесь живешь?
– С мамой и младшим братом, он учится в средней школе. Очень маленькая семья.
Они вошли в ресторан. Место было красивое и спокойное над скалистым берегом. Отсюда открывался вид на море в месте впадения реки Буракрак3. у подножия скал с грохотом разбивались волны, но сюда доносился лишь слабый рокот из-за огромных закрытых окон ресторана. До самого горизонта простиралась безоблачная голубизна, в которую закрадывались белыми точками морские птицы, летящие во все стороны. А еще дальше виднелись очертания города Сале4 на другом берегу реки и темный песок речного берега, вздымаемый белыми птицами, лежащими на нем.
Хания спросила Касема, когда они устроились за столиком:
– Как тебе живется здесь?
– В Рабате трудно, – ответил он. – И жить здесь совсем неудобно. Но все же я привык. Сначала было гораздо хуже. Я очень страдал от одиночества, а теперь я привык и даже полюбил его…
Он немного помолчал, а потом спросил:
– А ты привыкла к этим еженедельным поездкам в столицу?
– Я только пытаюсь занять себя чем-нибудь, как я уже тебе сказала, я не стремлюсь к успеху… Мой муж не может перевести свой бизнес в столицу, а для меня и административная работа, и подготовка к урокам довольно утомительны… Все это не дает мне всерьез заняться университетскими делами.
Он не раз уже думал об этом и был готов задать этот вопрос, подбирая лишь слова, когда она прибавила:
– Кстати, я тебе сказала, что прошу твоей помощи и надеюсь, что тебе это не составит труда.
Он ответил, словно очнувшись от ее слов:
— Конечно, с радостью.
– Я хочу, если ты, конечно, можешь, – продолжала она, – чтобы на этой неделе ты посидел вместо меня на нескольких лекциях. На одной или двух, я считаю их очень важными. Не думаю, что тебе придется терять время, потому что это лекции по философии. По-моему, я тебя убедила. Ну как, согласен?
Последние слова она произнесла с заметной радостью, а он ответил:
– Идет, считай, что ты меня уговорила, но, может быть, я еще мог бы чем-нибудь тебе помочь?
Она поблагодарила его, а потом, взглянув на часы, сказала:
– Я должна быть на уроке ровно в два.
Он очистил апельсин, а она опять устремила взгляд к горизонту, и он невольно залюбовался ей: «третий десяток пьянит как вино». Она сказала ему:
– Посмотри, правда красивое место?
– Красивей, чем я себе представлял. Я и не думал, что в столице есть такие тихие и красивые уголки.
– Не надо думать об этом городе хуже, чем он есть на самом деле, – улыбнулась она.
– С сегодняшнего дня я буду смотреть на жизнь с большим оптимизмом
После ресторана она подвезла его на машине, он вышел на полпути к университету, куда она направлялась, и быстрым шагом пошел к дому, который находился в западной части города.
