Замок общей двери щелкает, пропуская родственников внутрь.
– Вот, старый, совсем уже из ума выживает.
– Да, чувствую, какой нас прием ожидает.
Мы заходим внутрь, привыкая к затхлому запаху, и поднимаемся вдоль исписанных граффити стен к лифту.
– Просто кричащая безнадега, – констатирую, – Посмотри на почтовые ящики. По ним, наверное, из пушки стреляли.
Приезжает кабинка, поскрипывая, открывает нам грузовое пространство. Затаив дыхание, благополучно поднимаемся вверх.
Общая дверь кубрика на третьем этаже закрыта. Долго ждем, предполагая, что родственник о нас успел позабыть. Но через время доносятся шаркающие шаги. Наконец слышится металлический лязг. Но полотно приоткрывается лишь чуть-чуть. В небольшую щель худощавый дед в вязаной шапке разглядывает гостей. Словно лесной гриб под ядовитой шляпкой он посматривает на нас с недоверием.
– Таня? – Еще раз переспрашивает он, – А кто это с тобой?
– Сын.
– А?
– Сын! Меня привез на машине.
Пенсионер открывает калитку полностью, позволяя нам пробраться в холл.
– Проходите, – зовет за собой, держась рукой за стену, как за поручень. На нем обвисший пиджак, трико, заляпанное чем-то высохшим.
Мы проходим несколько метров до его квартиры, где прибита выцветшая табличка «Здесь живет ветеран ВОВ» со звездой.
Внутри жилища остался только узкий лаз между кипами журналов, пакетами с каким-то барахлом и кучей другого хлама. Здесь что-то давно пропало из продуктов и стоит вонь, которая заставляет слезиться и покалывает ноздри.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
