А Альварен – выходит, Добро? Да – в сравнении с мертвоглазыми служителями Дохлой Змеи.
Только почему победить при этом непременно должна Сила древнего озера, а? Потому что в это верит одна глупая драконья племянница?
А если даже и победить, то почему именно сейчас? Может, спустя сколько-то лет после гибели Ирии? И ее полного и окончательного забвения. Сколько храбрых героев и случайных негероев погибало даже в сказках, прежде чем очередному удавалось восторжествовать над судьбой?
Как жизни одолеть гнилую, снулую смерть? Что должно спасти и помочь? Вытянуть Ирию из зыбкой трясины оживших кошмаров Роджера Ревинтера?
Что поможет? Золотые глаза Джека над сонным лунным озером? Полынное вино, лунные свечи и древние книги Ральфа Тенмара? Единственный поцелуй Анри в осажденной келье над Альвареном… опять Альварен! Теплый шепот Кати, ее доверчивые глаза, твердое пожатие руки Октавиана, неугасимый илладэнский огонь в глазах Диего. Наивная доброта Жаклин, умная рассудительность Стефани. Прохладное белое вино в бокале в тонких руках Алисы, ее светлые волосы под рукой, стук ее испуганного сердца. Эйда с зеленоглазой Мирабеллой на руках.
Хватит ли этого, чтобы выжить, уцелеть, остаться собой? Выстоять.
Открытое алое платье уже не придает уверенности – оно жжет кожу. Будто притягивает черных пиявок. Мэндские Дети Ночи тоже предпочитали сосать кровь у красивых и сильных. Она горячее и вкуснее. Смерть всегда тянет к жизни.
Куда Ирию везут, в какую ледяную Бездну? Или, скорее, болотно-трясинную. Не лучше ли, пока можно, дотянуться до верного стилета и умереть сейчас? Собой. Куда уже тянуть-то? Река времени дальше течет не для Ирии. Спасать ее некому. Ральф Тенмар мертв, где Анри – неведомо. А папы нет уже давно.
Ради кого жить? Эйды и Мирабеллы? Иден? Кати и Чарли? Зачем им всем змееглазая нежить, потерявшая разум и душу?
Исчезли острые гербы - дверца приоткрылась. Ирия дернулась в сторону. Спрыгнуть? Кто-то всё же…
Сумел ведь Джек под видом хитрого Пьера… Бедный Джек, бедный Пьер.
Только, возможно, они счастливее одной Драконьей племянницы. Прекрасной Дамы, воспетой столь же бедным Констансом.
- Ирэн, - Эрик ловко впрыгнул в карету на ходу. Уселся напротив. Почти касается твердым коленом. И в любой миг может дотянуться и… всем прочим.
И не отдернешься. Нельзя выказать страх. Нельзя в присутствии – врагов. Таких страшных врагов.
Река времени свернула, отсекая путь честного стилета. И последнюю надежду.
Ирия опять опоздала.
– Возможно, ты решила, что умнее всех. Смелости и наглости тебе хватит, это я уже заметил. И на мужиков тебе плевать – ты их меняешь. Почти как я – баб. Только у тебя есть сестрички – целых две. И сводный байстрюк-братик. Одна глупая сестренка еще и брюхата, а вторая - уже с нагулянным ублюдком. Это еще не считая мелких приблуд шлюшки Полины. Вдруг они тебе тоже случайно дороги? Только ускользни от меня в ледяную Бездну, Ирэн, и никому из них не жить. Не сомневайся.
Довольный жизнью смех заглушает похоронный скрип колес. Или они переплетают голоса. Заглушают жизнь. Все громкие возгласы горожан на улицах. И даже смех. Кто еще способен в этом городе смеяться - кроме победившего всех и вся Эрика? После всего, что уже случилось.
Да все способны, кто еще не пострадали.
А лошади молчат. Все. Они никогда не ржут, если рядом змеиные жрецы. Как бедные кони позволяют
