«Филин… И именно у ворот… Сучье вымя!» – выругался Брис. Конечно, это был дурной знак. Дурной и очень несвоевременный. Рейнджер вытащил из мешочка щепотку соли, освещенной жрецами Архора, бросил под ноги и, не оглядываясь, пошел к приоткрытым воротам. Железные черепа на решетке жутко скалились в темноте, виноградные лозы изгибались змеями.
Тихо Голаф поднялся к гробнице либийца, отмеченной округлой каменной плитой. Северная часть кладбища отсюда была, как на ладони. В лунном свете глиняные статуйки у изголовий могил, серые и уродливые, казались нестройным воинством архаэсских гномов. Черный ночной ветер шевелил украдкой кусты, от подлеска, сходящего к реке, ползли бледные волокна тумана. Вонзив меч в землю, рейнджер присел на корточки. Разрытая могила зияла всего в десятке шагов. Трупник обязательно придет. Обязательно. Чтобы достать из гроба мертвеца, которого не успел вытащить вчера. Придет тихо, беззвучно, лишь скроется за горизонтом светлая Эта, и красное Око Маро взойдет на востоке.
Голаф расслабился, положив тяжелые ладони на рукоять меча и слушая, как сила земли текла по лезвию в его руки, а сердце толкало похожую на ртуть кровь. Когда он снова поднял веки, звезда злой богини уже появилась над аркой ворот. «Пора бы», – подумал он, вытащил меч, положил себе на колени. Крыло летучей мыши чиркнуло лунный диск, и сразу подул ветер от подлеска, скрывавшего глубокие ямы, норы, пополз по траве, по дорожкам между надгробий.
Тварь появилась неожиданно, будто из-под земли. Словно сама земля, одетая в бархатно-черный плащ смерти. Густой тенью скользнула меж статуэток-надгробий и остановилась у разрытой могилы. Лапы с длинными когтями углубились в грунт со сноровкой крота. Голаф не спешил – нужно было дождаться, когда трупник вскроет гроб, и вонь гниющей плоти опьянит его. Едва послышался хруст досок, рейнджер вскочил, перехватив по-вильсски меч – лезвием к локтю, быстро и бесшумно бросился вниз. Здесь было совсем темно – кусты столетника, нависавшие над крутым спуском, заслоняли луну. Брис ударил почти наугад – вспорол клинком воздух.
Трупник был справа, и рейнджер наткнулся на горку рыхлой земли. Красные глаза, как жуткое отражение Маро, светились в двух шагах. Приторно до тошноты смердело мертвечиной.
Голаф попятился, оскользаясь на прелых останках гроба, перехватив меч лезвием вверх. Черные изогнутые когти мелькнули возле лица – он уклонился, отпрыгнул, чувствуя под пятками кисельную мякоть покойника. Откуда-то послышался хруст веток, и вдруг стало светлее. Тонкие тени червями шевельнулись на глине. Наверх! Скорее наверх! – глотком свежего воздуха, пришла мысль. Голаф полоснул мечом, срывая лоскут кожи с толстой черной шеи, и в два прыжка поднялся по скату. Над гробницей либийца повис светящийся шар, похожий на каплю луны, рядом стояла Астра Пэй.
– Проваливай! Прочь отсюда! – вскричал он.
Трупник появился у края гранитной плиты. Утробно ворча, двинулся на Голафа, похожий на гигантского крота преисподней. Рейнджер поднял меч. Слева мучительным огнем слепила звезда Маро.
Какая ж безобразная гадина! Астра вскинула руки. Кончики пальцев дрожали, словно тонкие веточки в порыве ветра. Между ладоней гудели яркие извилистые нити. Слова заклинания вырвались, упали гулко, будто камни с горы, и тут же молния порвала черный воздух.
Сверкающий зигзаг ударил в клинок, рассыпался искрами. Голаф вскрикнул и упал на колено. Трупник бился рядом – синие разряды терзали его толстое тело, с шипением стекали в дымящую землю. Воняло гилью и горелым мясом.
