Сама не знаю, почему приплетаю Демида, но его имя действует на Бортникова ошеломляюще.
— Вы что, с Ольшанским... — он не договаривает. Я не опровергаю и не подтверждаю. Просто молчу. Пашка смотрит на меня с неподдельным ужасом. — Арин, попроси его, чтобы ничего отцу не говорил. Мне ж тогда пиздец. Хочешь, я на колени встану?
У него такой вид, как будто он точно бухнется на колени, несмотря на то, что аудитория начинает заполняться.
— Отойди, а то меня сейчас на тебя вывернет, — тихо говорю в ответ и сажусь на место, выставляя перед собой сумку как щит.
Бортников еще немного мнется рядом, затем отходит, но всю лекцию я чувствую на себе сверлящий взгляд.
6. Глава 6
Арина
Я уже вернулась из университета, а меня все еще потряхивает от разговора с Бортниковым. Я совершенно не разбираюсь в людях. Как я могла считать хорошим парнем законченного подонка?
И даже сейчас я была готова поверить, что он пришел просить прощения. Что раскаивается. А он всего лишь до жути боится своего отца. И Ольшанского.
Зря я сказала про Демида. Они теперь будут думать, что нас с ним что-то связывает. Бортников вон от страха весь позеленел, когда я вспомнила о Демиде.
Господи, да если бы! Если бы я имела хоть какое-то отношение к Ольшанскому!
Рядом с таким мужчиной чувствуешь себя как в коконе. Защищенной, недоступной, недосягаемой даже для просто чужого взгляда.
Мне часа хватило, чтобы ощутить это на себе. Да, его энергетика тяжелая, давящая. Но фишка в том, что когда этот мужчина играет на твоем поле, его энергетика превращается в защитный силовой щит. Невидимую непробиваемую броню.
Каково быть по другую сторону силового щита, не хочу и думать.
Интересно, что чувствуют женщины, которые с ним в отношениях? Которые под его защитой?
Даже представить не получается. Мурашки разбегаются по телу, кончики пальцев немеют. В груди образуется холодная пустота, в которую я проваливаюсь, стоит только подумать, что мы могли бы... Я могла бы...
Подхожу к зеркалу и внимательно вглядываюсь в отражение. А я смогла бы его по настоящему заинтересовать?
Разглаживаю пальцами брови, обвожу овал лица, обрисовываю губы.
Хотела бы я посмотреть на Настю, которой звонил Ольшанский. Какая она?
Вздыхаю и отворачиваюсь. Ясно, какая. Ослепительная. Роскошная.
Идеальная. Рядом с Демидом должна быть только такая. Я и до половины наверное не дотягиваю, хотя мне слишком часто говорят, что я красивая. Особенно в последнее время стали говорить...
От распирающих грудь чувств дом кажется клеткой. Переодеваюсь и иду в гараж — если утром я боялась сесть за руль, то сейчас наоборот, полна решимости обкатать свой подарок.
Ивану, папиному водителю говорю, что поеду покатаюсь по центру. Сама. Ехать недалеко, дорога знакомая. Когда я брала уроки вождения, мы с инструктором отрабатывали основные маршруты до автоматизма.
— Я пообедаю где-нибудь в центре и вернусь, — успокаиваю Ивана, — не волнуйтесь.
— Может мне все же поехать с вами, Арина? — он обеспокоено качает головой. — Не бойтесь, я буду как в шапке-невидимке. Зато мне так будет спокойнее.
— Да нет, не надо, а то я так никогда сама не научусь, — сажусь за руль, сумку бросаю на соседнее сиденье.
Глажу руль, приборную панель, светлую кожу, которой обит салон.
Это не машина, это мечта.
Завожу двигатель и плавно двигаюсь с места. Иван следит за мной, нервно кусая губы. Мне хорошо его видно в зеркале внутреннего обзора.
