Ночью она никак не могла уснуть. Всевозможные мысли быстро неслись в её голове, сменяя одна другую и не давая сосредоточиться ни на чём в отдельности. Трудней всего оказывалось придумать, как может выглядеть город. В конце концов она порешила почему-то, что город непременно должен быть выстроен на горе, по меньшей мере на такой же высокой горе, как Январи… Наверное так! Большая гора, покрытая домами и церквями… В домах и церквях большие блестящие окна… Вдали море!
Эта фантастическая картина так ясно представилась её воображению, что она не стала даже расспрашивать мать, так ли выглядит город, и поверила мечте, как действительности.
В ночь перед отъездом Элли в город, она много говорила во сне, и мать подслушала её странные представления о великолепии города. Оказывалось, что девочка по-прежнему считала великолепными только очень высокие предметы и, с восхищением говоря о городе, воображала, что там огромные горы, с которых открывается вид на необозримые пространства, гигантские деревья и башни невероятной величины.
Во сне она воображала, что лазит уже по этим фантастическим горам и деревьям, и мать поняла из её бессвязных слов, что у неё оказывался в мечте даже товарищ, с которым она карабкалась в перегонки… Пасторша не знала, плакать или смеяться многолетней страсти Элли к горам и макушкам деревьев.
Когда пастор и Элли уехали, мать печально задумалась над участью дочери. Откуда у неё это стремление составлять себе предвзятое представление о том, в чём неминуемо придётся разочароваться? Вот она на пути в город и скоро в первый раз проверит свою фантазию… Матери становилось жаль её, при мысли о том, как мало действительность соответствовала тому, что Элли ожидала увидеть! А потом начнётся ломка молодой воли, которую предстояло подчинить общим правилам. И пасторша снова ощутила в душе сомнение, что лучше – раннее или позднее подчинение человека требованиям других людей. В этом был корень всех её недоумений, потому что жизни женщины без полного подчинения чужой воли она не могла себе представить.
В конце концов она с негодованием отогнала от себя все такие мысли. Будет, что будет; на все Божья воля! Если жизнь убивает всякую самостоятельность в девушках, значит, такова их судьба! Каждому свой удел!..
Всю дорогу Элли была уверена, что город именно таков, каким она его воображала. И действительно, чем меньше расстояния оставалось до города, тем выше становились горы по берегам озера, а вдали синели еще большие возвышенности, и всюду был лес, среди которого прорезались поля и блестели в лучах заходящего солнца окна сельских строений.
Несколько раз, слыша, как вокруг неё говорили, что до города уже не далеко, Элли хотела спросить, на которой из виднеющихся впереди гор он расположен. Но почему-то она всё не решалась спрашивать.
Наконец отец, все время бывший в хорошем расположении духа, относившийся к ней очень ласково и угощавший её даже сладостями, сказал:
– Ну, Элли, город уже виден. Можешь сказать, где он?
Элли оглянулась.
– Вот он! – сказала она без колебаний, указывая большую гору, на склонах которой виднелись многочисленные хуторки среди полей и садов.
– Нет, вовсе не в этом направлении даже! – рассмеялся отец. – Вон он, у подножия той горки. Разве ты не различаешь?
– Там? – с негодованием вскричала девочка, – Фу, как нехорошо! Зачем они выстроили город там?
