– Ничего сложного: тебе просто придется делать это украдкой.
Шокированная и смущенная, Серафина рассмеялась:
– Ох, Эль! Ты такая проказница! Как я буду жить без тебя? – Она порывисто обняла подругу.
Серафина! – внезапно позвала ее мать. Иду! – откликнулась она и печально обратилась к Ругам: – Не забывайте навещать Кви-Кви и Бьянку. Пишите мне!
– Где ты будешь? Вдруг понадобишься нам, – спросила Кара. Не привыкнув скрывать что-либо от них, Серафина чуть не сказала, куда едет, но вдруг заметила настороженность в голубых глазах Кары и вспомнила предостережения Дариуса.
– В какой-то сельской лачуге. Я толком не знаю.
Серафина укорила себя за недоверчивость. Ей, наверное, показалось, что Кара слишком заинтересована местом ее пребывания. Ведь вот сейчас Кара смотрела на нее с нежной озабоченностью.
– Если не можешь взять с собой компаньонку, я готова отправиться с тобой. Я соберусь через несколько минут…
Серафима ласково сжала ей руку.
– Спасибо, я хотела бы этого, но Дариус очень строг. Он говорит, что это слишком опасно.
– Серафина! – Королева направилась к подругам.
– Ладно, пора убираться отсюда, – смущенно пробормотала Эль, прекрасно зная, что королева стала относиться к ней неодобрительно после того, как несколько месяцев назад она соблазнила кронпринца.
Очаровательный Рэйф бахвалился этим направо и налево, но, как только об этом прослышала королева, сник и поджал хвост. Серафине пришлось вступиться за подругу, чтобы ту не изгнали из Белфорта и разрешили по-прежнему общаться с принцессой.
А вот Кара лучезарно улыбнулась королеве и направилась к ней. Серафина часто думала о том, что Кара была бы идеальной дочерью для матушки: они обе такие благонравные!
Эль быстро чмокнула Серафину в щечку.
– Береги себя, – прошептала она и растворилась в полумраке холма.
Кара обняла принцессу.
– Доброго пути, дорогая, – промолвила она и также поспешила удалиться.
Серафина осталась с матерью и, с нежностью любуясь ею, подумала, что если и есть на свете что святое для нее, избалованной, ленивой и сумасбродной, это Аллегра. Конечно, находясь с подругами, она могла подшучивать над пристрастием королевы к благотворительности и «добрым делам», но в глубине души питала к ней уважение, почти благоговение.
Тридцативосьмилетняя королева Аллегра ди Фиори была личностью сильной, но умеющей сострадать. Ничто не удивляло Аллегру, и, как поняла Серафина с самых ранних лет, ей было невозможно солгать. Она никогда не повышала голос, но не было для ее детей наказания сильнее, чем увидеть разочарование на прекрасном лице Аллегры. Это страшило их куда больше, чем выговоры гувернанток. При этом на высших чиновников разочарованное выражение лица королевы действовало так же, как на ее близких и родных.
Особое очарование ее неувядающей красоте придавали золотистые веснушки. А легкая седина, тронувшая темно-рыжие волосы, только смешила ее. Походка королевы, которая была на сносях, оставалась легкой и плавной. Словом, Аллегра воплощала в себе все то, что, по мнению ее дочери, не было дано никому другому: грацию, мудрость и уверенность в себе. Она была ангелом, но ангелом сильным и, по словам короля Лазара, лучшим даром Господа Асснсьону за последние семьсот лет.
«Нет, – подумала принцесса, – я больше похожа на отца: своенравная, хитрая, упрямая и гордая». Даже цвет Серафина унаследовала от отца. Она слышала, будто фиалковый цвет глаз появлялся в королевском роду лишь раз в несколько поколений.
