Дагестанцы посетили Стамбул, Каир, Марокко и даже Индию. В 1901 году по дороге в Абиссинию скончался отец, Магомед Гаджиев. Сыновья предали его чужой земле. Прибыв в столицу Абиссинии Аддис-Абебу, Гаджи и Ханапи первым делом сделали подарки императору Менелику II: оружие, кольца, браслеты, чернильный набор, а главное – великолепную шашку, ножны которой украшал изящный орнамент по серебру и золоту. Император был восхищен работой дагестанцев и пригласил их остаться во дворце, попросив организовать монетный двор.
Все шло хорошо. Но вскоре затосковали братья по своим горам и попросили разрешения съездить за семьями. Не поверил им Менелик. В Дагестан отпускал братьев по очереди. Те возвращались и продолжали работу.
Мне удалось встретиться с дочерью Гаджи – Шахун Гаджиевой-Темирбековой. В пятилетнем возрасте ей пришлось участвовать в поездке на Африканский континент. Дорога шла через Урму, на следующий день прибыли в Темир-Хан-Шуру. В Петровск их доставили фаэтоны Алмаксуда. Оттуда на поезде до Одессы. Бабушка Бахвум удивлялась: «Какая это лошадь тянет десять домов?» Ей отвечали: «Пар». – «И самовар пускает пар, а почему не двигается?» Ее вопросам не было конца. На пароходе добрались до французского Сомали. Оттуда с караваном верблюдов и лошадей в сопровождении 15 вооруженных аскеров в Xapa. В дороге нередко встречались лесные звери. На привалах разжигали костры, детей прятали в шалаше, а аскеры стреляли из ружей. Дорога отняла двадцать дней.
В столице Абиссинии Гаджи с семьей жил в двухэтажном доме: наверху четыре комнаты, кухня, внизу – мастерская. Мастер изготавливал сабли, шашки, украшения, сбрую, выполнял заказы императорского двора. Жили безбедно. Ханапи облачался в мундир с вышитым золотом воротником, орденами и медалями. А Гаджи так же, как и в Дагестане, носил черкеску, папаху и мягкие сапоги, отказался он и от рабов, которых предложил ему император. Только няня-эфиопка помогала по дому. Дружил с французами. По воскресеньям ездили за город, на базар. Когда они ставили самовар, многие сбегались посмотреть на «тульское чудо».
Так прошло пять лет. Гаджи заболел, ничего его не интересовало. Врачи, не найдя другой болезни, поставили диагноз – ностальгия.
Гаджи решил вернуться домой. Получив разрешение, в 1910 году он покинул Абиссинию. Подъезжая к Дагестану, он почувствовал себя лучше. На холме Кацаллабаку, у родника, зарезали барана. Целительный воздух Кумуха продлил его жизнь еще на десять лет.
Что же касается Ханапи, то Герой Социалистического Труда Гаджи Хинчалов рассказывал мне, что в 1915 году встречался с ним в Кумухе. Приехал он с малолетними детьми, четырьмя мальчиками и двумя девочками. Плотный, среднего роста, с усами. Его жена Написат хотела забрать с собой свою мать Шахсалай в Аддис-Абебу, но та воспротивилась, не желая умирать на чужбине.
Ханапи с семьей вернулся в Абиссинию, где его авторитет и влияние росли с каждым годом. Он сделался важной персоной и, в конце концов, был назначен министром финансов. Его жена, «мадам Написат», как называли ее знакомые иностранцы, еще в Кумухе слыла модницей. Когда она с мужем уезжала из Дагестана, то уже за Цудахаром сбросила чохту, а в Абиссинии вела себя, как парижанка, одевалась по самой последней моде. Трудно поверить, что всего за несколько лет до этого Написат была простой горянкой из Кази-Кумуха. Что только ни делает женщина, желая быть красивее и привлекательнее!
