Дочери Дагестана - страница 26

Ворота дворца оказались запертыми. Хаджи-Мурат приказал рубить их топором. Посыпались удары по доскам, и каждый из ударов в ночном Дженгутае казался выстрелом из пушки. Лай собак, ржание коней и крики людей – все смешалось. Где-то в стороне раздалось несколько ружейных выстрелов. Надо было торопиться. По приказу Хаджи-Мурата, подсаживая друг друга, его люди влезали на стену, оттуда на крышу, а с нее уже спрыгнуть во двор и открыть ворота было делом нехитрым.

В глубине двора, в одной из комнат, заполненных одеялами и подушками, горцы увидели двух перепуганных женщин. Их узнали. Одна была свояченица Хаджи-Мурата – хунзахская красавица Фатьма. Вторая, невероятно тучная дама, Тутун-бике – женщина с пухлым, круглым лицом и двойным подбородком, из нее можно было «выкроить» трех человек. Но Нух-Бике не нашли.

– Где хранятся деньги и где Нух-Бике? – спросили мюриды у Фатьмы. Фатьма не отвечала, и горцы стали ломать сундуки. В это время кто-то из мюридов стал возиться в подушках и одеялах. Увидя меховую шубу, он потянул ее к себе. Шуба не поддавалась. Однако горец все же поднял ee и от удивления замер: под шубой лежала женщина.

Хаджи-Мурат сразу узнал вдову. Нух-Бике готова была закричать от отчаяния, но, считая такое поведение постыдным, она сжала до боли пухлые губы. Хаджи-Мурат, увидя ханшу, тотчас приказал дать «отбой»: надо было уходить.

Тутун-бике, воспользовавшись суматохой, сбежала. Но ее никто и не собирался искать: вряд ли с такой тучной дамой можно было ускакать на лошади! Позже стало известно, что мюриды здорово просчитались, не заглянув в соседнюю комнату. Там хранились золотые конские уборы, оружие, деньги и другие ценности ханши. Там же прятались ee дети: Ибрагим, Рашид и Умукусюм. Забегая вперед, скажем, что Ибрагим-хан, будучи уже полковником царской службы, отомстил Гайдар-беку за свою мать. По его приказу бывшего мюрида сбросили в пропасть.

… Хаджи-Мурат, захватив Нух-Бике, повернул коня в горы. За ним поскакали обремененные награбленным добром воины. Проезжая по узким улочкам села, они видели на кровлях домов темные силуэты дженгутаевцев. Но кумыки не стреляли в нападающих. Мало того, некоторые из них произносили: «Яшасын Шамиль! (Да здравствует Шамиль!)».

Скакали всю ночь. К рассвету проехали Аркас, а к полудню уже справа от себя увидели Аракани. В поле близ Зирани стали делить награбленное. Таймас-хан получил 20 рублей и сверх того за убитого часового 10 рублей.

Нух-Бике неожиданно для себя оказалась в Хунзахе. Хаджи-Мурат очень гордился, что так ловко провел князя Орбелиани. В его руках находилась самая красивая в ту пору дагестанка. Он решил незамедлительно жениться на ней и сообщил Шамилю о своем намерении.

Трудно сказать, как развернулись бы события, но ханша категорически отказала ему и никаким уговорам не поддавалась. Она будто говорила своему похитителю: «Ты не симпатичен мне. Отпусти меня к моим детям». Хаджи-Мурат не нравился ей не только потому, что был некрасив, мал ростом и хромал на одну ногу. После смерти мужа Нух-Бике поклялась всю себя посвятить детям.

– Моя пора прошла, – пробовала она разжалобить пленителя, хотя хорошо знала, что еще хороша собой.

Разве только ради мести совершил бы Хаджи-Мурат свой безрассудный набег? Он не хотел понимать, что Нух-Бике для него недосягаема.

Почти три месяца находилась в горах пленница Хаджи-Мурата, а потом ее обменяли на 11 мюридов, попавших в плен к русским в разное время, и пять тысяч рублей серебром. Домой измученная красавица вернулась в начале апреля 1847 года.