Анубис первым поднял свою чашу для ответного слова.
– Дорогой Лот! Не в первый раз мне выпадает благодарить тебя за сегодняшний вечер. Правда, с самого начала наша благодарность была смешана с чувством неловкости за твое несколько неумеренно доброжелательное отношение к нам. Признаюсь, твоя доверчивость не раз заставляла меня сомневаться в своих возможностях, хотя, скажу без ложной скромности, умею различать добро и зло, особенно, когда мне приходится делать зло во имя добра. Желаю тебе, чтобы ты ревностно относился к труду и исполнению своих обязанностей и тем тверже и увереннее стоял на земле. Благодарю тебя и всю твою семью за теплоту и радение о том, чтобы мы ни в чем не испытывали недостатка. Да будут благословенны дом твой, семья твоя и все потомки твои!"
Анубис пригубил чашу и, сделав глоток, поставил ее на стол. Он не стал дожидаться уговоров Лота и поспешил добавить, опередив Корбана с его благодарственным словом:
– У вас изумительное вино. Но я пью очень мало, вернее, совсем не пью, хотя ради сегодняшнего ужина решил сделать исключение. Думаю, Корбан не станет брать с меня пример.
– Ты прав, Анубис, но лишь отчасти. Я хочу повторить то, что ты сказал, – глядя на хозяина, взял слово Корбан, державший свою чашу с момента завершения ответного слова Анубис а. – Добрый человек, правда, твое расположение к нам несколько ограничило нашу свободу, но я переживаю такое состояние, когда подобное лишение не может не радовать и даже не воодушевлять, ибо ничто не может удовлетворить дух человеческий так, как сознательный отказ от чего-то очень дорогого и прекрасного ради еще более прекрасного, предлагаемого другим человеком.
Дорогой наш хозяин, своей безыскусной добротой и хлопотами ты играючи достиг этого. Это впечатление переживет нашу встречу, как пережило оно, быть может, не очень многих, кто имел редкое счастье соприкоснуться с ним в прошлом. Ты счастливый человек, ибо наделен способностью при самом кратковременном общении с людьми проявить всю свою человечность.
Таких людей Бог да не оставит без своей защиты. Благодарю тебя за доброту, проявленную к нам, – и Корбан поставил пустую чашу на стол.
Лот долил вина в чашу Анубиса, налил Корбану и себе и бросил довольный взгляд на гостей: они ели, не скрывая своего восхищения искусством его дочерей.
II
– То, что в каждой семье желают сына, это понятно, – начал было Корбан, когда сидящие за столом слегка насытились. – Но почему, будучи отцом, ты не сказал, что редко в какой семье отец не привязан больше к дочери или дочерям, чем к сыну? Правда, справедливости ради надо добавить, что матери больше благоволят к сыновьям, но, думаю, это еще больше способствует усилению отцовских чувств.
– Корбан! Я с тобой не согласен, – сказал Анубис. – Может, порождающая с помощью Бога невообразимое многообразие форм природа позволяет себе создавать свои существа не только различными, но и незаменимыми? Сын в семье способен представлять себя сам, дочь – точно так же – себя. Отношение родителей к ним обусловлено многими побочными обстоятельствами и не может быть обобщено без риска исказить настоящее положение вещей.
– Анубис, дорогой! Ты призываешь нас к строгому знанию, но, согласись, что именно после того, как нами, людьми, не без труда и длительных упражнений были осознаны все его преимущества над нашими обыденными мнениями, эти последние, если они и стали изредка заменяться превосходящим их знанием, то ничуть не стали от этого менее необходимыми и желанными.
