А поп куда-то сквозь меня смотрит.
– Все верно, – говорит, – все совпадает. Ты из другого мира, наши боги над тобой не властны, а в Судьбу свою ты не веришь – и поэтому сам ее творишь. Все совпадает.
– Понимаешь, – говорит, – Сергей. Я астролог, конечно, слабый, но вчера после нашего разговора пошел на звезды посмотреть. Посчитал, что раз ты в нашем мире только вчера объявился, то это и есть день твоего рождения. И попытался твой гороскоп составить.
Тут я наконец чего-то вспоминать начал. Читал в одном трофейном журнале – фюрер бесноватый тоже вроде в эту муть верит.
– Ну, – интересуюсь, – и чего там ваши звезды мне напророчили?
– Знаешь, Сергей, – отвечает Иллирий, – ты уж меня прости, но то, что я в эту ночь увидел, я ни тебе, ни Каре не скажу. И даже Аулею с Матикой тоже. Я тебя только об одном попрошу – когда будешь выбор делать – не ошибись! А лучше – не делай его вовсе!
Ну и чушь же он несет. Причем на полном серьезе. Я-то вижу – он во все это верит, как в оперативную сводку.
– Все сразу выбрать нельзя? – спрашиваю.
Тут он на меня так глянул. Даже не дико, а с восхищением каким-то и ужасом, словно я ему конец света после дождичка в четверг напророчил.
– Можно, – шепчет. – Все можно. Ах я, старый дурак. Все ведь возможно.
Тут рыжая объявилась. Полную корзинку фруктов приволокла. Некоторые знакомые, а часть – первый раз вижу. Даже брать их боязно – вдруг это какие-нибудь ананасы местные и с них кожуру прежде счищать нужно. Прямо, думаю, как рыжей наши консервы.
Выбрал одно яблоко-переросток, откусил – земляника. Что за черт, думаю, уж землянику-то я от яблока на вкус отличить еще могу. Еще раз вгрызся – точно, земляника. Гебен зи мир, битте, айн кило фон ден апфельн[6].
Интересно, яблочки эти у них сами по себе на елке выросли или местные селекционеры расстарались? Ну, показать бы такую елочку товарищу Мичурину – он бы на ней и повесился с тоски. Только, думаю, чего ж у них при таких выдающихся достижениях хлеб-то такой дрянной? Одними ананасами народ не прокормишь, надо бы и пшеницу с картошечкой.
– Так о чем, – спрашивает Иллирий, – ты со мной поговорить хотел?
– Посмотрел я тут, – говорю, – на ваш передний край.
– Ну и…
– Ну и хилая же у вас тут оборона, – говорю. – Удивительно, как вас еще до сих пор не смели.
– А ты, Сергей, – спрашивает, – знаешь, как ее укрепить?
– Мне сказали, что вы, как святой маг, в курсе, где, когда и что из моего мира в ваш валится. Вот и наладьте сбор и переработку. Только на серьезной основе, а не так, как сейчас, – только то, что непосредственно на голову свалилось.
– С этим, – отвечает, – у нас большие проблемы. Людей в замке не так уж много, а отрезок границы, который мы собой закрываем – без малого десять лиг в обе стороны. А кроме как в замке, людей в округе почти не осталось. Ушли. Боятся Тьмы, боятся нового вторжения.
– К тому же, – рыжая встряла, – простолюдины к вещам из твоего мира близко не подойдут. Они их проклятыми считают.
Понять-то их можно. Там, наверное, такие подарочки попадаются – не то что костей, пыли не соберешь.
– Хорошо, – говорю, – допустим, один доброволец у вас нашелся. Я да машина во дворе – и обернуться быстро можно, и загрузиться неплохо. И что за какой конец брать, тоже знаю. Но хоть примерные координаты указать можете?
– Места, – священник говорит, – показать могу. Это несложно.
Полез куда-то под стол, залязгал чем-то. Наконец вылез с рулоном полотна. Расстелил его по столу и пальцем тычет.
