– Алло? Девушка, здравствуйте, – мужчина звонит по телефону.
Бархатная хриплость его голоса тёплой волной проникает в уши, отзывается в самом низу живота, и Соню накрывает сладкой истомой. Они валяются на скомканных простынях, и она жмурится, трепетно сжимая сбитое в кучу одеяло бёдрами. Потом хватает мужчину за руку и тянет к себе. На ней чёрные чулки и ничего больше, – всё, как он любит.
– Я бы хотел заказать пиццу, – широко улыбается он, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться, и едва-едва касается подушечками пальцев внутренней поверхности её бедра. Кому улыбается – остаётся неясно.
Рука путается в одеяле, с лёгкостью преодолевает складки и беспрепятственно достигает цели. Соня мычит и утыкается лицом в подушку.
– Ранч, пожалуйста, – говорит он своим магнетическим голосом, и можно только позавидовать девушке, принимающей заказ.
Между тем один его палец уже там, и Соня выгибается мостиком, сдавленно ноя и двигаясь ему навстречу:
– Ещё, – шепчет одними губами.
– Среднюю, да, – невозмутимо говорит мужчина, выполняя её просьбу.
– М-м-м… – ноет она, сливаясь с его пальцами в тепле и влаге.
Он называет адрес, и разговор завершается. Нет больше ни телефона, ни девушки, и Соня выдыхает:
– Три-и-и…
Свободной рукой он подхватывает её под шею, запустив широкую пятерню в каштановые прядки у самых корней волос и с интересом исследователя делает, как она говорит.
Ладонь пылает, излучая жар.
– Ещё-ё-ё, – бесстыжий хриплый голос Сони полон изнеможения и жажды быть изнасилованной любимыми пальцами.
– Там уже три, – произносит мужчина, как бы предупреждая.
– Да-а-а… Ещё-ё-ё! – её тело дрожит, умоляя о четырёх. Взгляд мутнеет. – А-а-а!
– Хорошо, леди. Как скажете. Вот Вам четыре.
Океан искрящихся блёсток волной опрокидывается на голову, и фейерверки разрывают её на части, унося сознание в поднебесную:
– О-о-о! Бо-о-оже!
…Спустя какое-то время в домофон звонят – это пицца. Мужчина встаёт, надевает штаны-афгани, отнюдь не скрывающие его желания, и идёт встречать курьера. Соня на цыпочках бежит следом, прислоняется руками к зеркалу. Слышно, как в глубине подъезда оживает лифт.
– Ненасытная самка, – лыбится мужчина.
Он берёт её, нанизывая грубо, алчно, – снова, снова и снова, – и затем резко выскакивает, поддёргивает штаны, идёт открывать. Там стоит курьер, и Соня едва успевает спрятаться за дверь, откуда и выглядывает.
– Без сдачи, – говорит мужчина.
– Приятного аппетита, – курьер видит её всклокоченную голову и обнажённое плечо, которые свидетельствуют об очевидном, но не проявляет эмоций. Профессионал. Может только подумал себе: вот, везёт же кому-то. А зеркало, небось, ещё в испарине, со следами потных ладоней и прижатой щеки.
Дверь со щелчком захлопывается. Горячая, источающая сырный дух коробка перемещается в спальню.
– Сколько Вам, леди? – спрашивает мужчина, в одно движение вспарывая картонную крышку ногтем.
– Половину, – говорит Соня, нетерпеливо усаживаясь рядом.
– Половину? – переспрашивает мужчина, вздёрнув брови.
– Ну да, – невозмутимо говорит она. – Я голодная.
Он хмыкает и двигает к ней коробку:
– Что ж… Берите.
Она выколупывает себе смачный, сочный треугольник с толстым, румяным коржом, на котором дымится начинка: кусочки куриного белого мяса, дольки размягчённых томатов, расплавленный сыр и сверху – элегантный, тонкий зигзаг белого соуса ранч. Плюхнувшись на живот, Соня ест: отрывает размякшую помидорку, – жаркий сыр тянется нитками, – кладёт её на высунутый язык, забирает в рот, смачно чавкает и затем, мыча, обсасывает пальцы – один за одним.
