Чтобы покорить мужчину достаточно регулярно смотреть на него снизу вверх.
«Голос зазвучал так низко, что моё сердце споткнулось, а кожа зазвенела и покрылась мурашками. Ты сказал: – На колени! – и я повиновалась. Научи меня быть покорной…»
Соня послушно садится на пятки и переворачивает руки ладонями вверх. Мужчина задумчиво трогает и отпускает прядку её волос, точно дегустируя кончиками пальцев заморский шёлк. Он и не подозревает, что эта мнимая покорность – не что иное, как жертвоприношение ради вымаливания любви и, по сути, единственный известный ей способ выжить в огромном мире, где только ненависть и взаимна.
«Я хотела выключить ум, перестать всё и вся контролировать. От этой усталости должен быть отдых, от неё должно быть спасение. Ты снял брюки и подошёл – мой красивый и голый Бог. Твои колени и он, такой … (написано неразборчиво). Ты взял меня за подбородок и надавил на щёки … (строчка закрашена каракулями). Я сделаю всё, что Ты скажешь, и я буду прилежной».
«Оппа! А детка горяча! Твою ж дивизию. Стыдно должно быть таким заниматься», – на уродливых губах Греты расцветает похотливая улыбочка, а под рёбрами пробегает мятный холодок, – так однажды в детстве её чуть было не застукали за рукоблудием, но обошлось.
Она морщится и сварливо бубнит:
– Член? Во рту? И потом эта гадость, этот солёный, сопливый йогурт! Фу… Будет она прилежной…
Но любопытство оказывается сильнее ханжества, и Грета вновь погружается в исписанные так и сяк страницы.
«Я плавно двигала головой, округлив рот и стараясь не поцарапать его зубами. Ты взял меня за волосы и стал задавать ритм, – такой быстрый, что я начала давиться. Рвотный рефлекс. Я отпрянула, зажала ладонью рот и подумала: „Ну всё, я не умею“. Но ты лёг на матрас и подозвал к себе».
Соня послушно перемещается к мужчине, вытирая слюни рукой.
– Ласкайте, – говорит он всё тем же бархатным баритоном, притягивая её за шею себе в пах.
Она припадает, обнимает его орган губами и медленно двигается вверх-вниз. Вверх. Вниз. Вверх, вниз. Мужчина молчит и лишь дышит более часто. Стоя на карачках, она медленно поглощает его – тёплого и желанного, – стараясь не давиться, но периодически всё же отстраняется, прижимая ко рту ладонь.
– Это нормально, – говорит мужчина. – Просто продолжайте. Даже если заденете зубами – не надо извиняться. Просто. Продолжайте.
Она закрывает глаза и продолжает, погружая его в себя всё глубже и глубже. И ещё. Ощущения незнакомые: дыхание перекрывается, но паники нет, ведь всё под контролем. Она замирает, ощущая его внутри, – полное слияние, да ещё в таком месте, таким образом…
– Леди, не забывайте дышать, – говорит мужчина, наблюдая за ней с высоты подушки.
Глядя исподлобья, она медленно поднимается, делает демонстративно глубокий вдох и погружает его в себя до самого основания. Нос упирается в курчавые волоски, пахнущие сладким мускусом, и она упруго сглатывает, сжимая его горлом. Мужчина, всё это время такой безучастный, громко вздыхает:
– О, д-д-да!
Внутри неё разливается нежная теплота за это «да», и нарастает томительное возбуждение, – она усаживается верхом на его бедро, нетерпеливо трётся мокрой собой. Слюна сочится, смачивает обильно пальцы, и Соня изящно двигает головой, изменяя то ритм, то глубину, вызывая в момент разъединения чмокающие звуки. Время от времени она отрывается, дышит, – словно ныряльщик перед очередным погружением, – и затем продолжает.
