— Ясно, — проворчала, теперь убедившись, что домик точно с сюрпризами, но меня всякими Инди не запугать, а если что - у меня и капитан констеблей в знакомцах имеется.
— Надо было вам, наверное, сразу о жильцах рассказать, — пробормотала мизель Флорет, виновато мне улыбнувшись.
— Надо было, но теперь чего уж, — ответила, заглянув в ванную комнату, которая располагалась в конце узкого коридора и была одна на всех. Небольшая, с облезшими стенами, грязная и вонючая – как дамы здесь мылись, я с трудом себе представляла. В противоположном краю коридора находился общий туалет, и туда я заглядывать пока опасалась.
До конца дня оставалось всего два часа, мы успели проверить почти все комнаты; трактир с его маленькой и закопчённой кухней; сырой и давно нечищеный подвал; кладовую, где под амбарным замком хранились несколько банок с крупами, мешок муки, соль в ларе и прочая нужная бакалея. Заглянули в разрушенный зимний сад и обойдя сваленные в кучу доски, очутились на заднем дворе дома. И вот здесь я буквально задохнулась от открывшегося передо мной вида.
Простор… привыкшая за эти несколько дней к плотно построенным домам и узким улочкам, я была приятно удивлена, увидев просторный, заросший цветами и сорняком двор. Шириной не менее двадцати, а может, и больше метров, он казался бесконечным, плавно сливаясь с лесочком. Наверняка, когда-то здесь росли плодовые деревья, сейчас их согбенные от старости стволы высились сухими, серыми шалашами среди крапивы. А ярко-оранжевые головы календулы с трудом пробивались к солнцу сквозь плотный строй осота. Васильки нашли укромное местечко у покосившегося забора и укоризненно качали мохнатыми шапками, глядя на всё это безобразие.
— Участок заканчивается у реки, там забор давно сгнил, а по бокам ещё стоит, но тоже требует ремонта, — прервала мои мысли Флорет, показывая на завалившийся штакетник, — бабке ещё лет десять назад предлагали выкупить часть земли, но она ни в какую не соглашалась продавать, а после и желающих не стало.
— А что за лесом?
— Окраина города Левзея, и не самая благополучная. Да и не лес это, а так, узкая полоса парка, — хмыкнула мизель, — мальчишки повадились через речушку перебираться и вон в том углу малину таскать. А те, кто посмелей... вон, видите, палки торчат? Там клубника растёт, мелкая, конечно, но сладкая, её воруют.
— Забор, — про себя проговорила не потому, что жадничала детям ягод, но свободный доступ к моему дому меня тревожил. Так же может любой зайти, а двери здесь тоже хлипкие, ещё Инди этот.
— За зимним садом огород у бабушки был, там, кроме лука и укропа, ничего уже не растёт, грядки тоже развалились, — продолжила Флорет знакомить меня с усадьбой, а я, мысленно потирая руки в предвкушении, уже нарисовала в голове план сада, маленькой беседки под яблоней, где я буду вечерами пить чай. А утром до наступления жары возиться в огороде…
— Ну вроде бы всё, — вернул меня на землю довольный голос мизель Флорет, — идёмте, жильцы должны уже возвратиться, я вас им представлю.
Знакомство с обитателями дома вышло скомканным и странным, впрочем, я пока и сама не горела желанием узнать хмурых людей поближе, и надо отметить, что и они не были мне особо рады. А некоторые вообще, судя по насмешливым улыбочкам, не приняли меня всерьёз. Я эти улыбки запомнила, как и людей, кому они принадлежали, решив приглядеться к ним особо внимательно.
