Ухожу, чтобы вернуться через полчаса. Лицо Данилы в испарине, которую вытирает медсестра. Он останавливается и, снимая окровавленные перчатки, смотрит на часы и говорит:
– Всё. Закончили. Время смерти 13.02.
Я стою рядом и к своему ужасу замечаю, что на груди скончавшейся пожилой женщины красным фломастером большие буквы: «ТВАРЬ». Боже! Это третья жертва того насильника! Только на этот раз он пошёл ещё дальше и погубил свою жертву.
Данила проходит мимо меня расстроенный. Ничего не говорит, да и к чему слова?
Иду в кабинет, и вскоре туда заявляется «сладкая парочка»: следователи Багрицкий и Яровая.
– Судя по всему, преступник пошёл в разнос, верно? – строго спрашиваю у них. – Или вы здесь снова будете меня о Гранине расспрашивать?
– Мы не можем обсуждать с вами детали следствия, – отвечает Алла Александровна.
Судя по серым уставшим лицам, эти двое не уходили домой уже довольно давно, им надо бы отдохнуть. Но то ли служебное рвение проснулось, то ли начальство давит, требуя поскорее разобраться.
– Насчёт Луизы Анатольевны Мурашко… – начинает Багрицкий.
– Кто это?
– Та пожилая женщина, которая умерла.
– И что вы хотите?
– У нас есть подозреваемый.
– Надо же, – отвечаю с сарказмом. – Видимо, будут ещё. Однако наша родная полиция молчит, как воды в рот набрала. Вы собираетесь прекратить череду этих преступлений?
– Успокойтесь, доктор, – хмуро прерывает меня Яровая.
– Да, верно. Мне надо взять себя в руки, потому что я должна сказать родным Луизы Анатольевны, что их родной человек отправляется в морг, – и выхожу из кабинета, давая понять, что разговор окончен. Зачем они приходят сюда вообще? Видимо, хотели, как и в прошлый раз, задать жертве несколько вопросов. Не успели.
Но уйти далеко не получается. Следователи зовут обратно. Багрицкий говорит, что на этот раз у него есть вопросы о главвраче. Мне ничего не остаётся, как позвонить адвокату. Лариса Октябриевна говорит, что её специальность бракоразводные процессы, а не уголовные дела. Но я всё равно прошу её приехать: следователи об этом не знают. Мне же нужна поддержка юриста в любом случае.
Адвокат приезжает через полчаса, и Багрицкий, проверив её удостоверение, первым делом спрашивает:
– Какие отношения вас связывают с доктором Граниным?
– Дружеские, – отвечаю ему.
– И только?
– Моя клиентка отказывается отвечать на этот вопрос, – заявляет адвокат.
– Ничего, всё хорошо, – говорю ей, поскольку шила в мешке не утаишь. – Мы некоторое время назад встречались, – это следователям.
– У вас была интимная связь?
– Не отвечайте.
– Да, была. Она продолжалась примерно четыре месяца. Потом мы расстались.
– Почему?
– Я уехала на полгода в командировку в Австралию.
– А когда вернулись, доктор Гранин не пытался наладить отношения?
– Возможно, – отвечаю я. – Но ему отказала.
– Скажите, – любопытничает Яровая. – Он отец вашей дочери?
– Биологически да. Но участия в жизни моего ребёнка не принимает.
– А хочет? Или, может, пытался?
– У нас идёт судебное разбирательство, – сообщает адвокат. – Разглашать его детали мы не будем по понятным причинам.
Следователи делают пометки. Потом прощаются и уходят.
– Что им нужно? – спрашиваю Ларису Октябриевну.
– Пытаются понять, насколько сильно вы связаны с Граниным вне служебной деятельности. Если проще, то ищут большие деньги. Они ведь всегда бывают в делах о мошенничестве.
– У меня?! – поражаюсь искренне.
Адвокат смеётся.
