– Отбывать срок – это еще как-то понятно, – возразила Елена. – Срок отбывают не по своей воле. А вот взять и по собственному желанию устроиться туда на работу, да еще при наличии вариантов в Москве – это уже нечто! Нонсенс или парадокс, не знаю, как лучше выразиться!
– Нонсенс – бессмыслица, парадокс – нечто удивительное, нелогичное. Оба слова здесь не годятся.
– Не учи меня, пожалуйста!
– Я и не собирался. Просто хотел вежливо намекнуть на то, что ты перегибаешь палку. Ну, работаю я теперь в колонии, и что с того?
– Там же убивают!
– На «Скорой» убивают больше…
– Не передергивай!
– Я и не думал передергивать. Посуди сама: там ты ездишь один или с фельдшером по квартирам, не зная, где на кого наткнешься, – голова сразу же начала болеть, словно напоминая о давней производственной травме, – а здесь заключенные находятся под постоянным присмотром и никакого вреда причинить не могут.
– Да уж – не могут! – фыркнула Елена. – Что я, телевизор не смотрю?! Зэки обожают устраивать бунты и чаще всего берут в заложники медицинских работников!
– Если кто-то где-то когда-то попал под трамвай, то это не обязательно должно случиться с каждым из нас, – рассудительно сказал Данилов, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, без раздражения. – И вообще, чтоб ты знала, в этой колонии просто образцовый порядок. Даже рыбок в аквариуме учат плавать строем.
– Они там что, совсем охренели?
– Это была шутка, – Данилов вздохнул, понимая, что сегодня нормального разговора не получится. – У тебя какие планы на субботу?
– Отоспаться! – буркнула Елена. – Если получится.
– Получится, – заверил Данилов. – Я приеду в Москву в час с небольшим, пока доберусь до дома, будет уже около двух, так что выспишься превосходно.
– А нельзя ли мне приехать в субботу и посмотреть твое новое место работы? – поинтересовалась Елена.
– Нельзя, внутрь пускают только родственников заключенных, да и то не дальше штаба.
– Жаль.
– Такой порядок. Так я приеду?
– Приезжай, конечно, буду рада, – ответила Елена, но никакой радости в ее голосе не чувствовалось. – Только не вздумай явиться с оружием!
– С че-е-ем? – не понял Данилов.
– С оружием! Тебе разве не выдали пистолет для самообороны?
– Ты что, Лен?! Ты еще про погоны вспомни. Я обычный вольнонаемный сотрудник, гражданский человек. И если хочешь знать, на территории колонии с оружием ходят только часовые на вышках. Все остальные – с дубинками и баллончиками со слезоточивым газом.
– Представляю тебя с дубинкой!
– Я имел в виду охрану, а не себя! – рассердился Данилов. – Мне, как врачу, ничего, кроме фонендоскопа, не положено!
– Если у вас так спокойно и безопасно, то почему охрана ходит с дубинками?
– Потому что таковы традиции. Если хочешь, я буду звонить тебе каждый вечер и докладывать, что со мной все в порядке.
– Звони, когда хочешь, только будь осторожен, не лезь на рожон и не совершай подвигов. Обещаешь?..
– Клянусь! – ответил Данилов.
Кажется, пронесло. Он опасался, что Елена воспримет новость более бурно, но все обошлось малой кровью. Теперь можно было купить пива, закуски и пригласить Конончука в свои апартаменты (по договоренности с больничным завхозом Данилов заселился в свою бывшую комнату 12-а) на небольшое домашнее торжество по поводу выхода на новую работу.
