- Хорошо, - Анна опустила глаза. Сама не зная почему она терялась рядом со своим супругом. Он действительно был медведем в своей квартирке-берлоге. Но и рыцарем тоже. Она смотрела на него, украдкой поднимая глаза и ей казалось, что она видит профиль рыцаря из баллад.
Она хотела спросить, кто его родители, но слова застревали в горле. Это было неправильно и неловко. Кто она такая? Она не имеет права лезть в его жизнь. Чтобы отвлечься хоть как-то от мыслей, которые упорно заводили её не туда, Анна спросила:
- А до города здесь далеко?
- Прилично. Миль пятнадцать, если по прямой и на быстрой лошади. А вы хотите в город? – Её почудилось осуждение в этом вопросе. Нет. Она не любила города. Ей всегда нравилась тихая уединённая сельская жизнь. Тем более что пансион при монастыре находился так же далеко от города.
- Нет, - Анна покачала головой. – Я не люблю города. Может быть, потому что я почти всю жизнь провела в пансионе, а он находится так же далеко от города.
Доктор улыбнулся, но ничего не сказал. Они вышли из сада и направились по мощёной дороге к селению, Живилице, которая находилась всего в миле от пансиона. Анна наслаждалась прогулкой. Солнце не палило, как бывает в середине лета, а дарило мягкое тепло. А с доктором было приятно молчать. Он не лез с расспросами. Анна умела поддерживать беседу ни о чём, как их называли в пансионе, но каждый такой вежливый разговор был для неё мучением. И поэтому возможность говорить, когда хочется и молчать была для неё радостью. Приёмный отец слишком долго вбивал ей в голову правила этикета, чтобы она могла их забыть, но так никогда и не полюбила и с ужасом представляла себя в этом высшем обществе.
До селения они дошли быстро. Живилица понравилась Анне. Хотя тут и там среди маленьких, но аккуратных домиков виднелись совсем уж бедные хижины с покосившимся крыльцом и дырявой крышей. Домики были даже не белены и производили совсем печальный вид. Они как раз проходили мимо одной из таких хижин, когда оттуда выбежал мальчик и кинулся к доктору.
- Доктор Бен. Там маме плохо опять!
- Иду, Джерри!
Доктор свернул к хижине и почти бегом бросился за мальчиком. Анне ничего не оставалось, как войти следом. В доме было очень темно и холодно. А ещё сыро. Откуда-то капала вода. Посредине хижины стоял стол, маленькая печка и рядом кровать, на которой в приступе кашля зашлась женщина.
Доктор подскочил к ней, порылся в карманах своего плаща, достал какую-то склянку и влил содержимое в рот женщине.
- Вот и всё. Сейчас всё пройдёт. Хорошо, что у меня оказалось с собой лекарство. Только вам надо будет лечь и поспать. И откройте окна. Здесь слишком большая влажность. Это вредно для вас. – Голос его изменился. В нём слышалась нежность и забота. Анна застыла, поражённая. А доктор повернулся к мальчику. – Джерри, как мама уснёт, укутаешь её потеплее и откроешь окно. Весенний воздух ей полезен. Она что-то ела?
- Нет, - рано повзрослевший мальчик стоял, переминаясь с ноги на ногу. – У нас со вчерашнего дня нечего есть. Кабы мамка хорошо себя чувствовала, я бы пошёл к господину Фаржу на свинарник, как обычно. Но ей и давеча было плохо и сегодня и я побоялся её оставить.
- Хорошо. Посиди тогда с ней, пока ей не станет получше. Я сейчас принесу еды. – И доктор вышел из хижины. Анна направилась за ним. Он завернул к ближайшей лавке. – Анна, постойте пожалуйста на улице. У господина Максина в лавке очень тесно. Боюсь мы вдвоём не влезем. Но еда у него отменная. Жаль, Джерри не сказал мне раньше. Я бы захватил ему чего-нибудь из дома, - Доктор улыбнулся ей и шагнул в лавку, словно не делал ничего необычного. Словно помогать бедным для него было таким же простым делом, как дышать.
