(уходя, играя «на публику», противным голосом нараспев) – Догоняйте, Василий Васили-ич! Эскулап вы на-аш!… Не беспокойтесь, сударь вы мой, я лично всё-всё оплачу.
Даша (усмиряя Сергея Иваныча) – Ну, полно вам, Сергей Иваныч!.. Услышит ведь, зачем вы его так?…
Сергей Иваныч (дурашливо) – «Куда-куда-а-а вы удали-ились… Любови пол-олныя-а деньки?…» Варенька! Мечтанье моё сладкое!..
Компания ушла. Пауза. Баныкин ворошит палкой огонь.
Баныкин – Не холодно вам, Варя?
Варя – Прохладно. (Баныкин укрывает ей плечи пледом) Ты что же всё задумчив?
Баныкин (смотрит на пламя, говорит медленно, размышляя вслух) – Так… (вздыхает) Мысли всякие…
Вдали натужно гудит баржа. Оба спокойно поворачиваются на звук.
Варя – Ну, скажите, Вась! О чём вы опять печалитесь?
Баныкин (не сразу) – За усердие в Хрящёвке, когда с холерой воевали-то, Ставропольское земство меня отметило особо. (с лёгкой усмешкой) В ведомости. Угу… Думаю вот прошение подать в управу. Как? (смотрит на Варю) Хорошо бы выделили стипендию. С условием возврата, говорят, могут не отказать… Ах, как бы хорошо…
Варя (оживляясь, словно порываясь встать и идти, сидя поправляет причёску) – Конечно подай. Обязательно подай. Да разве откажут? (замирает на миг) Не откажут ни за что! Знают все, что ты человек серьёзный. Все! И врачом будешь хорошим. И сгодишься этому земству ещё сто лет! (быстро обнимает Баныкина за шею, звонко целует в щёку) Ох, как сгодишься!
Баныкин (беззвучно смеётся, смотрит в костёр) – Так-то оно так. (пауза) Иван Сергеич слышали-то, что говорит? Всего год я проработал. Доверия великого не заслужил. Выше фельдшера не поднимусь. «Не велика птица!»
Варя (горячо, встаёт, отряхивает юбку) – Твой Иван Сергеич – осёл! Ему маменька в Соколовке поместье отстроила, говорят, что просто крепость Измаил! Людей почитай полтыщи под ним будет! А он больно несерьёзен, да и вином балуется через меру, сам видишь. Напьётся в зюзю и показывает образованность.
Баныкин (ворошит угли) – И что с того?
Варя – А то! То, что видит он, что ты талантлив не по годам! Его-то поди лишь за их фамилию знатную люди и почитают, а ты своим умом добываешь и честь и уважение. И при том, что ни особо знатного роду-племени.
Баныкин (горько усмехается) – «Сын грузчика»…
Варя – (руки в боки, с вызовом) – И что в том зазорного? И правильно вы ему Ломоносова в пример представили. Один знатен отроду, да глуп, как пень, а другой беден, да семь пядей во лбу!..
Баныкин (улыбаясь, вздыхает, любуется) – Всё-то вы Варенька, понимаете. (подходит к Варе) Ох, какая жена мне достанется. И красавица и учительница…
Варя(смеётся) – И перестань ты ко мне, наконец, на «вы» обращаться! (хмурит брови, отчитывает, как маленького) После завтра уж и обвенчаны будем, а мы всё «вы», да «вы». Я уж сама через вас,.. тфу!.. через тебя «выкаю» каждый час. То «вы», то «ты»!..
Смеются, обнимаются. Баныкин чуть приподнимает Варю, кружит пол-оборота, целует. Стоят обнявшись некоторое время, садятся, смотрят на пламя.
Варя (вдруг вспомнив) — И ещё, милый Васенька! Раз уж мы одни и нас никто не слышит. Сейчас же обещайте мне, что не будете обращать внимания на Ивана Сергеича. Обещайте немедленно! Не желаю я вас при всех разнимать, словно мальчишек!
Баныкин смеётся, подбирая слова. Варя мило угрожает.
Варя – Вася!.. Обещай немедленно.
Баныкин – Что вы, Варенька?.. Пустое. О чём вы?..
Варя
