Взглянула на таймер. У меня оставалось четыре минуты.
— Быстрее... — попросила автомат. Но машина делала своё дело без спешки. Куда ей спешить?
Осталась одна с половиной минуты и автомат выдал мне заказ.
Сэндвичи были упакованы в биоразлагаемые контейнеры и пакет. Три стакана с кофе заняли место в капхолдере.
Я пулей помчалась к Загорскому.
Это просто чудо, что я после вчерашней насыщенной экскурсии запомнила, куда мне нужно идти.
Когда я вошла в приёмную, которая вела в святая святых севера Загорского, он уже меня ждал.
Мужчина увидел меня, мазнул взглядом по моему помятому виду, завтраку в руках.
Он разговаривал по телефону и судя по тону, говорил с адмиралом и требовал от него… Да-да, не просил, не обсуждал, а именно требовал подписать протокол на проведение нового исследования вот прямо сейчас. Сию минуту.
Потом просто взял и отключился. Кажется мне, адмирал не всё высказал Загорскому.
— Ты опоздала, — сказал он мне.
Я уже открыла рот, чтобы оправдать себя, но он поднял руку, заставляя меня молчать.
И отлично. Не очень-то и охота с утра заводить душевные разговоры. У меня вообще на них аллергия.
Север пикнул своим ID на считывающее устройство у шлюза. Он открылся, и мы молча вошли в его личный кабинет.
Здесь царил настоящий хаос.
Загорский молча забрал из моих рук пакет с сэндвичами, сел в крутящееся кресло и открыл первый контейнер. Затем достал второй...
Я поставила перед ним два стакана с его напитком.
И застыла в ожидании.
Теперь он открывал третий.
— Что это? — произнёс он ледяным тоном и демонстративно бросил контейнеры с сэндвичами в мусорное ведро, в котором моментально происходила утилизация отходов.
Я даже не шевельнулась, лишь выгнула одну бровь и сказала:
— Это был ваш сэндвич, Север Демидович. На выбор.
Говорить, что не запомнила, какой он просил и выставлять себя ещё большим ничтожеством я не собиралась.
— Дерьмо это, а не сэндвичи, — процедил он. — Я сказал тебе, что мне нужен с курицей, омлетом и без помидор.
Вашу ж… Во всех трёх отсутствовал омлет и присутствовали чёртовы помидоры.
У меня застучало в висках.
Он взял кофе, отпил. Скривился.
Попробовал другой. Реакция была идентичная первой.
Кто бы сомневался.
— Агата, кофе ледяной. Принеси мне другой. И сэндвич сделай такой, как я попросил. С ку-ри-цей и ом-ле-том, — проговорил он по слогам, посмотрел на меня таким презрительным взглядом, будто перед ним стояла имбецилка. — Запомнила? И без помидор, Агата. А кофе должен быть горячим. Повторить? Надеюсь, для твоих мозгов это не слишком сложный алгоритм?
Я сжала руки в кулаки. И он увидел мою реакцию, хмыкнул, довольный результатом.
— У тебя и с памятью всё плохо? Ты вчера стояла передо мной на коленях и клялась, что выполнишь любую мою прихоть, — напомнил Загорский самодовольным тоном. — Или вали с МКС обратно на Землю.
Изо всех сил я постаралась сдержаться, чтобы на моём лице не появилось выражение ненависти.
Неужели он сдохнет, если будет хоть капельку добрее и адекватнее?
Первый совместный рабочий день и он делает всё, чтобы я уже воспылала к нему лютой ненавистью.
Но если таким образом он реально решил меня выгнать со станции, то не на ту напал.
— Конечно. Я сейчас принесу вам другой кофе, Север Демидович. И сэндвич будет с курицей, омлетом и без ипаных помидор, — произнесла я самым милым тоном, на какой была способна в эту минуту.
В другой реальности я бы вылила ему кофе за шиворот, а сэндвич впечатала бы прямо в рожу.
