– М?
– Ты ведь много путешествовала, да?
Чакьяни упорно отказывается звать меня по имени. Мне, в общем-то, наплевать, но имя – все, что осталось. Остальное утеряно на неопределенный срок. Возможно, навсегда.
А с вечностью я как-нибудь сама разберусь.
– Да.
– Скажи… в какой стране лучше жить?
Я удивленно посмотрела на нее. Глаза рыжей были закрыты, голова откинута назад – словно она разговаривала во сне.
– В любой. Где совьешь себе гнездо, там и будет хорошо.
– Но ведь люди-то разные. Какая-то страна беднее, какая-то богаче. Где-то крестьянин может себе позволить иметь двух коров, а где-то с трудом пару горстей зерен собирает, – упрямо проговорила она, не открывая глаз. Я хмыкнула:
– Хорошо в той стране, где твоя рожа не торчит на розыскных плакатах, причем повсеместно. Из собственного опыта знаю, уж поверь.
– Рид Ойлем? – низким голосом уточнила Раэ.
– Рид Ойлем.
– И все же тебя оттуда выкрали.
– Пусть их демоны в план нежити утащат и имеют каждый четный день. А по нечетным – пытают, – вздохнула я. – В Рид Ойлеме хорошо. И король там хороший, добрый. Его целый год искали, даже регента не посадили на престол.
– А ты-то откуда знаешь? – насмешливо спросила Чака.
– Птицы на хвосте донесли, – усмехнулась я, поскребя когтями шею.
– И все же. Где лучше жить?
– Где угодно, кроме Аргентау. В Ургахаде мы заходили только в порты, в столицу не особо совались. Три города и все совершенно разные. Эрвинд – жемчужина владычества, Рьюманост – ни то ни се, просто крупный порт с крепкими городскими стенами. Рахтальд… на ночной стоянке, прямо на причале, у лучшего нашего вора сперли кошелек. Думаю, это все, что нужно знать о Рахтальде.
Мы тряслись в некогда открытой повозке, угрожающе поскрипывающей на ходу. Кажется, этот кусок дерева скоро развалится. Угрожающий скрип довершала массивная клеть, установленная прямо на борта. За нами следовали еще трое стражей на лошадях. Двое на пегих и один на черной, как вороново крыло, все – в том числе и кони – в темно-красной с золотом ткани, перемежаемой металлическими бляшками.
Я понятия не имела, куда нас везут. Даже рыжая не знала, а уж она-то всегда была в курсе последних событий.
– В Эрвинде ты бы поселилась?
– Возможно.
– Раэ, – потрогала руку сарры Чака, – ты была в Эрвинде?
– Нет, – буркнула та. – И в этом… как его? В Рьюманосте тоже не была.
– Жаль, – вздохнула Чака. – Интересно услышать от кого-то местного.
– Рассказам любого человека о его собственной стране нельзя доверять, – твердо сказала я. – Или наврет с три короба, или расхвалит так, что усомнишься в его словах еще больше, чем, если бы наврал.
– Человека?
– Людя, сарруса, хоббита… да кого угодно. Йрваям можно верить, но вы ж их не видели и считаете, что я сказки рассказываю.
– Хорошо. Тогда расскажи о Грайруве.
– Ну началось…
Дорога, хоть и вымощена разномастными булыжниками, все равно неровная до чертиков. Да еще и через холмы. Какому-то идиоту с манией величия пришло в голову, что ехать придется гораздо меньше, если не огибать холм, а проложить путь прямо поверх него. Беда в том, что, когда делали имперские тракты в Грайруве, лишние холмы просто срывали с пути. Пусть это и стоило ого-го, подобная работа уж не знаю кого – инженеров, магов, или и тех, и других одновременно, хорошая дорога все равно остается ценностью немыслимой величины. А здесь поленились.
– А страны Арн-Зула?
– Орогленн-то с Маркевией? Сплошные леса и горы. Есть там, в Маркевии, один городок, где начальник городской стражи журил меня за то, что я хожу по свежевымытому полу. Я в тот момент, между прочим, рылась у него в бумагах.
