– Иногда я не совершенно не понимаю, что творится у тебя в голове, Чака.
Та сплюнула в сторону и пробурчала:
– Я помочь хотела…
– Ты очень поможешь, если будешь уносить недожженные побеги. И сама при этом не сдохнешь, чтоб нам не пришлось тащить еще и тебя.
До самой ночи мы чистили тоннели от зловредных магических сорняков, метр за метром, как будто продвигаясь вперед в тяжелой битве. Оно так и было, в каком-то роде – плети пытались огрызаться, мне досталось несколько чувствительных порезов на предплечьях и красный след с кровавыми точками на бедре. Там основательно успел приложиться особо ловкий корень.
Стали было ничуть не лучше, хоть она и старалась не особо лезть вперед. Мне-то хорошо, шея защищена еще одним руническим куском железа, а вот ей тяжко придется. Порвут какой-то из крупных кровеносных сосудов – есть немалые шансы тут же и сдохнуть. Тем не менее, гигантская воительница перехватывала некоторые атаки, направленные на меня, старалась защитить от обездвиживания, голыми руками вырывая наиболее опасные штуки.
Уже затемно мы выбрались из шахты, так и не закончив, но сменив с полдюжины факелов. Уставшие, рухнули тут же, но стражи пинками подняли нас и загнали обратно в клетку. А еще поставили большой чугунок с кашей. И на том спасибо.
Наши миски остались в камере, ложек сроду не было. Жрали руками, но живот постепенно переставал урчать от голода и на смену приходило отупляющее чувство сытости. Да и стряпня получше, чем в рабских бараках – возможно, потому, что на весь конвой выделили одни и те же припасы. Неудивительно, что после подобной работы я заснула почти сразу, опустив голову на жесткие и холодные прутья.
Проснулась оттого, что холодная рукавица бесцеремонно дернула меня за ухо, ударив макушкой о прутья.
– Вставай, красавица! Солнце выглянуло, говорит, что работать пора.
– А нам-то какая разница, солнце или нет… мы же в шахте, – буркнула я, потирая бедную головушку.
– Еще поговори мне тут, – пригрозил стражник.
– А жрать дадите? – с ухмылкой спросила Чака, не столь вымотанная за вчерашний день. То есть, по-прежнему наглая и нарывающаяся на рожон.
– Вчера давали. Сколько можно жрать? – ехидно парировал тот.
Я мечтательно потянула носом – от их костра доносились божественные запахи жареного мяса. Судя по всему, кто-то из арбалетчиков поутру подстрелил молодого кабанчика, и теперь коричневая тушка румянилась на толстой ветке, очищенной от коры. Стражник проследил за моим взглядом и стукнул копьем по прутьям:
– Даже не думай, Демон!
Ном негромко проговорил, глядя на темный зев пещеры:
– Остуди свою горячую голову, Лиин. Кости с потрохами побросаем в их еду, так и навар будет, и в обиде никто не останется. Нам же не нужно самим идти туда и драться с непонятно чем, если квалииры вдруг обессилеют?
Конечно, нет. Ведь у восьмерых здоровых мужиков в доспехах сил куда меньше, чем у четверых, пусть и бойцовских, но безоружных рабынь в кандалах.
– Слушай, – негромко проговорила я, толкнув Чаку в бок, – а куда подевался тот вчерашний мужик?
Она помрачнела.
– Пристрелили его. Из арбалета. Лиин сказал, что раб, который не может работать – существо бесполезное. Ну, ты сама видела – он же от страха чуть с ума не сошел. Из таких работники не очень. Ном спал в это время, да и не думаю, что вступился бы.
– В конце концов, у нас и не было приказов кого-то спасать, – проговорила Раэ. Чака протянула в ответ:
