– Пойдём посидим с тёткой Тамарой. Заждалась, поди.
Тётки Тамары в избе не было.
– Не выдержала, ушла. Дойдёт ли? – заволновался Виктор.
– Дойдёт. Не впервой.
– Удостовериться не мешает. Мало ли что…
Не раздеваясь, они присели за стол, немного согрелись коньяком и вновь вышли на улицу в морозную темень.
– Ну и ночка выдалась, – вздохнул Виктор. – Поисковая!
Тётку Тамару они нагнали на огородах. Напрямую, через речку, решилась она пройти к себе, упорно боролась с глубоким снегом. Братья помогли ей одолеть остаток пути, в окружную, по чищенной бульдозером дороге, вернулись обратно, разошлись по своим домам.
– Слава богу, все определились, – облегчённо вздохнул Виктор.
Только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Еле добравшись до койки, он уснул сладким сном человека, завершившего трудное, очень важное дело.
14
На следующее же утро Виктор собрался в больницу. На горку поднялся, на дорогу, ведущую в райцентр. Казалось, в окружающем зимнем однообразии ничего не изменилось. Тот же привычный сарай во дворе, та же прокопчённая банька за ней, те же знакомые с детства саманные избы вдоль улицы, та же незабываемая ветловая рощица за речкой да вкруговую безбрежная белая степь, лишь с одной стороны отгороженная лесом… Но проглянуло солнце, и с первыми его лучами преобразилось всё. Оттаяли, засинели окна. Женщины, скрипнув схваченными морозом калитками, у водяной колонки собрались, как раньше возле колодцев бывало, последние новости обсудить. Словно какой-то гениальный художник белой краской разных тонов и оттенков расписал степь. Бессчётными звёздочками-снежинками посверкивал снег на солнечных склонах бугров. В овражках же, затенённый, задумчиво тускнел он, утрамбованной серой лентой лежал на проезжей дороге…
Загляделся Виктор на эту красоту, чуть было не упустил жигулёнка. Хорошо, водитель сам тормознул, просигналил.
– До Токаревки не подбросишь? – обрадовался машине Виктор, настоявшийся уже в ожидании попутки.
– Отчего же не взять, – знакомо улыбнулся водитель. – Садитесь, дядя Витя. Карета подана.
– Жора, ты? – удивился Виктор земляку-ромашкинцу, с которым лет двадцать не виделись.
– Признал всё же?
– Признал. Неожиданная встреча! Слышал, на Севере ты денежки большие заколачиваешь, в родные края носа не кажешь.
– Есть такое… Грешен. За деньгами о доме забыл. Потянуло вот…
– Знакомое чувство. Сила притяжения действует. Я тоже уезжал. Четыре года, как вернулся. Не жалею.
– Может, и я расчёт возьму. Домик рядышком в городе присмотрю или в деревне пристроюсь. Деньги есть. Машиной вот обзавёлся. Покатаюсь, пока в отпуске. Не возьму с собой, братану оставлю. Ещё одну пригнать хочу. В случае чего продам её здесь с выгодой. Разговоры ходят, что с деньгами власти чудить начнут. Ещё сгорят на сберкнижках. Как думаешь?
– Вряд ли… Но лучше, конечно, в оборот их пустить. Надёжность гарантирована. Хотя советчик я плохой. И чужими деньгами не распоряжался, и своих накоплений не имею. Это ты молодец, умудрился капитал сколотить. Небось холостяком числишься и в общежитии прописан?
– Угадал, – не погрустнел весёлый Жора. – Не тороплюсь с женитьбой, выбираю всё.
– Дождёшься, смотри, дедом тебя кликать начнут чужие детки. Пора бы своих завести…
Легко бежали новенькие «жигули», быстро докатили до больницы.
Жора вышел следом за Виктором из машины размяться немного. Высокий, на целую голову выше Виктора, глянул на хмурые облака, наползавшие на солнце:
