Долгий путь к январской реке (из дневников разных лет) - страница 9

Тут я уже совсем обнаглел – и принёс не одну, а обе своих рубашки. И она их погладила, уж и не помню как. Так и познакомились. А потом постоянно играли втроём в карты, в «подкидного дурака» – Ира Караева, Оля Величко и я. Кто проигрывал, тому били картами по ушам. Меня не жалели – и уши у меня были фиолетового цвета. Но и я в долгу не оставался – и у них уши были как у Маленького Мука.

Вообще, атмосфера на тех сборах была удивительной. И первая же тренировка по общефизической подготовке, которую проводил Владимир Жилкин, оказалась такой серьёзной, что все мышцы болели, и мы по лестнице поднимались и спускались спиной вперёд. С оружием мы тоже занимались. И меня прикрепили к Евгению Пикману, который в то время работал с молодёжью, но давным-давно живёт и трудится в Австрии. Как-то спросил, не помнит ли он парня, которому давал уроки на сборах в Измаиле? Оказалось, что нет…

Мы жили в комнате вчетвером, и был там здоровый амбал – двухметровый шпажист из Москвы Саша Шишкин. Ну и мне не понравилось, что эти ребята, разговаривая между собой, то и дело использовали ненормативную лексику, постоянно вспоминая близких родственников, чего у нас, на Кавказе, тогда было не принято. Ну, я раз попросил при мне не выражаться, потом второй. Понимал, что ребята пользуются таким лексиконом без какого-то умысла, а нехорошие слова срывались с уст автоматом. Но когда в третий раз услышал нехорошее выражение, влепил здоровенному парню оплеуху. Тот не ожидал такого исхода и стал извиняться.

Позже, когда сам стал жить в России, до меня дошло, что это всё были атавизмы и рудименты того житья-бытья в Закавказье и той среды, в какой я был воспитан.

И ещё один случай тогда меня потряс.

Вошёл к нам в комнату какой-то парень с ножницами в руках. И то ли продемонстрировать своё умение, то ли ещё по какой-то причине кинул их, и те воткнулись в какой-то картонный или из ДСП шкаф. Они так и торчали, никто их не собирался вынимать. А тут зашёл к нам один из тренеров – Александр Сергеевич Кислюнин. Это сегодня он личность известная, привёл две женские шпажные команды к олимпийскому золоту, а в те годы просто тренер, кажется, ещё никого не подготовивший. Сейчас он работает в коллективе, можно сказать, под моим началом. А тогда я был обычным пацаном, только-только начинавшим спортивную карьеру. Вот как жизнь изменилась…

Так вот, заходит Кислюнин и, не разобравшись, кто из четверых воткнул эти ножницы, сразу начал на меня наезжать. Почему он определил, что именно я виновник поступка? А я с детства терпеть не мог несправедливость. Понятно, что я возмутился. Но тот уже не мог остановиться. Мне тогда было 15, а Кислюнину – 40. Получается, что я сейчас старше того Кислюнина. Но никогда – ни раньше, ни сейчас, ни, надеюсь, позже – не стану никого огульно обвинять, не разобравшись в ситуации.

Вот таким был мой первый сбор в юношеской сборной СССР. Вообще, если ты приезжал на сбор не со своим персональным тренером, то тебя к кому-нибудь прикрепляли. И я сменил огромное количество специалистов за все молодые годы, пока не попал в основной состав взрослой команды.

Для меня же, можно сказать, именно с Измаила начался новый уровень жизни – не республиканского, не ведомственного, а уже союзного значения. И после подобных сборов возвращение в Баку было иным. Ты и сам чувствовал, что стал фехтовать иначе, и как я в своё время смотрел на Корецкого, так занимавшиеся со мной ребята теперь смотрели на меня. Нет, большие результаты пришли позже, но сам уровень владения оружием после всех этих многочисленных спаррингов и индивидуальных уроков, преподанных различными специалистами, становился выше. Что-то ты воспринимал и брал на вооружение, что-то отметал – не всё мне подходило по манере фехтования. Но я рос – ив прямом смысле, и в мастерстве. И каждый, кто варился в этой всесоюзной каше, давали колоссальный импульс для тех, кто ещё не дотягивал до подобных сборов.