– Да, что тут произошло-то? – вслух произнес Виталик.
– А ничего хорошего.
Виталик от неожиданности присутствия кого-то за спиной с резвостью ящерицы метнулся за дерево.
– Кто здесь? – крикнул он из укрытия.
– А никто.
– Как, то есть никто? А кто тогда говорит? – Виталик, выглянув, быстро обшарил глазами полянку.
– Да никто.
– Да ты издеваешься, что ли? – разозлился Виталик и вышел из-за дерева. На поляне, у потухшего костра на корточках сидело существо, поросшее листьями. Оно повернуло голову и посмотрело на Виталика ярко-голубыми глазами. На лице, покрытом древесной корой, расплылась широкая улыбка.
– Ух, ты! – Виталик от неожиданности аж присвистнул. – Вот так, чудо-юдо.
– Ух, ты! – присвистнул пенек в листьях, – вот так богатырь русский!
– Что ж, – Виталик с опаской обошел пришельца стороной. – Не кусаемся? Давай знакомиться. Я-Виталик, то есть Витослав, а ты кто же будешь?
– Я? Пенечек-корешочек, друг и товарищ лесовика.
– Да откуда ты взялся? – Виталик недоверчиво поглядывал на Пенька.
– Так это ж, когда Шишка схватили, он успел меня из сумки достать, да в землю сунуть. Вот я и пророс.
– Ага, пророс. – недоверчиво протянул Виталик. – Вот так взял и пророс? Ты ври, да не завирайся!
– Вот так взял и пророс. И врать мне ни к чему. Я появляюсь, когда лесовику совсем тяжко бывает. – Пенёк поднялся на тоненьких веточках-ножках.
– И никто тебя не поливал, не рыхлил, не пушил? – обошёл его Виталик с другой стороны.
– Не пушил, не рыхлил и не поливал. – ответил, подбоченившись Пенёк. – А ты, случаем, не сродственничек бабы Яги?
– Я? – опешил Виталик. – Ты на меня посмотри, похож я на лесную нечисть?
– А кто ж тебя знает.
– Слышь, Пенёк, или как там тебя, сейчас за слова твои в костер тебя брошу, и изжаришься там. – разозлился Виталик.
– Вот-вот, так и есть сродственник старой Яги. – заключил Пенёк, убегая от Виталика. – Это, она всем и каждому грозит своей печкой. Только в одном различие, у неё в печке всегда огонь, а тебе его ещё разжечь надо, а потом кидать в него кого ни попадя.
– Ах ты, паразит деревянный, а ну стой я тебе все твои сучья пообрубаю, – держа в руках обугленную ветку, выхваченную из костра, Виталик бегал за ним вокруг потухшего костра.
– Пообрубает он, как же? Чем рубить будешь, вьюноша? – Пенёк с разбегу запрыгнул на самую высокую ветку, одиноко стоявшего, посередине полянки дерева. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ты сначала меч батюшки своего сыщи, да лук со стрелами, а уж потом грози.
– Какой меч и лук со стрелами? – спросил Виталик, пытаясь залезть на дерево. – Офигели совсем, мне ещё какую-то фигню искать? Идите вы все знаете куда? – отшвырнув ветку, он сел под деревом. – Выдернули меня из моей жизни, всю ее перевернули с ног на голову. Да, пошли вы…
– Витославушка, ну ежели не ты, то кто? – Пенёк слез с дерева и присел рядом с ним. – Никого ж, окромя тебя, и не осталось.
– Ну, да. Сказывай сказки. А как же эти, как их… богатыри русские? Илья Муромец, Алеша Попович и Никита Добрынич, куда ж они подевались? Или тоже, как Руслан с Людмилой своей в предатели подались?
– Добрыня Никитич, – поправил его Пенёк. – Не подались, но…
– Вот! – хлопнул по коленям Виталик. – Что и следовало доказать!
– Да ты до конца-то выслушай, а потом и говори. Во дворце они у друга своего… витязя Руслана, пируют уж и не знамо сколько. Затуманены, задурманены. Они, почитай и не ведают, что происходит. И они там и дружины их. Яга было-чи, сунулась туда, да в яму угодила. В цепях висит, на столбе. Уж и не знаю, сколько там наших из лесной братии. Так что, Витославушка, садись на меня и в путь. Неча время терять попусту. И не боись, не раздавишь, чай. – усмехнулся Пенек, глядя на Виталика.
