– А здесь в овраге только два камня, Гусь-камень и Девий камень. – ничуть не обиделся Виталик. – Ты же сама…
То, что произошло в следующий момент, заставило Виталика выпучить от удивления глаза. Воронка, закрученная кикиморой, раздалась до огромных размеров. Лесовик, поплевав сначала через левое, потом через правое плечо, с разбегу прыгнул в самый ее центр. Ветер, поднявшийся вокруг, развевал зелёные волосы Светявы, воздух стал вязким как мед и таким же золотистым. Все звуки замедлились, и тут-то, до Виталика дошло, что Светява остановила время. О том, что кикиморки это умеют с детства, он не знал и поэтому, чтобы бежать к временной воронке, он кинулся от нее прочь.
– Куды? Прыгай в воронку. – звуки, движения рук и ног замедлились настолько, что Виталику и слышалось, и двигалось, и думалось с огромным трудом. Рот Светявы исказила очень медленная гримаса негодования. Одной рукой раскручивая воронку, а другой верёвку, которую она запустила, как лассо, в Виталика. Веревка, описывая спираль, медленно к нему приблизилась и набросилась на плечи. Виталик почувствовал, как петля затянулась, и его потащило назад мимо деревьев, за которые он пытался уцепиться, мимо Светявы, грозно на него глядевшей, прямо в центр водяной воронки. Он видел, как воронка стала сужаться, как вслед за ним прыгнула кикиморка, и как всё слилось в блестящую, до рези в глазах, сферу. Потом наступила темнота…
– Слабоват, да хиловат, – услышал сквозь забытье Виталик голос Светявы. – Эх, богатырь.
Сквозь туман ресниц Виталику в глаза хлынул свет. Через несколько секунд все стало четким и ясным.
– Все нормально, – с трудом проговорил Виталик и попытался сесть.
– Лежи уж. В воронке первый раз всегда так. – усмехнулась Светява. – Сейчас потрапезничаем и дальше отправимся.
– Где мы? – Виталик видел вокруг себя густой, непролазный лес и маленькую полянку, на которой Светява разожгла костер и снова готовила свое варево.
– В Лесогорье. Здесь места нехоженые, не езженные. Здесь и передохнем.
– А где Шишок? – Виталик с трудом сел и прислонился спиной к шершавому стволу огромного дуба.
– Шишок… – фыркнула кикимора. – Прыгнул быстро, выпал рано. Через ручей только сюда дорога, на эту поляну, а он… да вот он и сам, собственной персоной.
Лесовик, продравшись сквозь заросли, напоминал сапожную щётку. Весь утыканный еловыми иголками он вывалился на поляну.
– В ельник попал, – почесываясь, пояснил он.
– А неча поперек кикиморки в воронку нырять, – процедила сквозь зубы Светява. Она подула на варево в поварешке и отхлебнула. – Все, готово. Достав из сумки две деревянные ложки и несколько сухих лепёшек из непонятно чего, не дожидаясь сотрапезников, принялась за еду.
Варево оказалось невероятно вкусным, и Виталик все черпал и черпал из котелка, закусывая лепёшкой. Из чего это было все приготовлено, его не интересовало. Единственное, что его волновало, так это то, что он чувствовал огромный прилив сил. А ещё то, что его одежда вдруг стала неожиданно узкой. Когда же на дне котелка ничего не осталось, Виталик облизнул ложку и привалился спиной к дереву.
– Ну, что, сынок, силёнок прибавилось? – хохотнул Шишок.
– Ага. – Виталик с хрустом потянулся.
– Держи, богатырь. – Светява бросила ворох одежды. – Пора переодеться, снять лохмотья да в богатырские одежды облачиться.
– Не, я чужого не надену. – отказался Виталик. – Мне и в моем неплохо.
