В лесу воображение стало шутить с ней шутки. Кэтрин видела лица в коре деревьев – те оживали и снова превращались в кору. Казалось, в ветвях что-то шевелилось, но стоило приглядеться, и она понимала, что ошиблась. Отец говорил, что в их новой стране нет ни медведей, ни львов, ни каких-либо других опасных зверей. «И крокодилы тут тоже не водятся», – добавил он, когда Томми спросил про крокодилов. «Ты путаешь с Австралией. Змей тут тоже нет». И все же на всякий случай Кэтрин подняла с земли гладкий камень, зажала в руке и приготовилась.
Наконец она остановилась на берегу с видом на быстрину. Вода с шумом проталкивалась через узкий проход в скалах. По-прежнему ничего не указывало, что где-то рядом есть дорога, как считал Морис.
Кэтрин положила на язык конфету; та растаяла, и она повозила во рту сладкую массу. Прижала к нёбу и сформовала шарик. В горло стек сладкий сироп.
Вскоре от конфеты почти ничего не осталось.
Накатили облака, и упали первые крупные капли дождя. Внезапно начался ливень. Кэтрин прислонилась спиной к стволу высокого дерева и стала смотреть на дождь. Даже в своем укрытии она промокла за считаные секунды. Взглянула на реку, но за пеленой дождя ничего не было видно. Если она повернет назад, Морис скажет, что прямо там, за поворотом, наверняка был брод. Решит, что она буквально пару шагов не дошла до дороги. И нашла бы ее, не будь она такой трусливой девчонкой. Никчемной младшей сестрой.
Но Мориса здесь не было. И устала и проголодалась она, Кэтрин, а не Морис. Это ее одежда промокла насквозь. Повернувшись к реке спиной, она пошла обратно.
Кэтрин показалось, что она уже почти дошла до места, где оставила братьев, но точно сказать было нельзя. Дождь лил стеной; она шла вдоль реки, глядя себе под ноги, и думала, что сказать Морису. Наверняка он станет задавать каверзные вопросы. Ее брат всегда хотел знать подробности. Быстро ли она шла или медленно? В каком месте пробовала перейти через реку? Отдыхала ли?
«Надо было еще немного пройти». Кэтрин казалось, что она слышит его упрек за шумом реки и дождя. «Еще чуть-чуть, и нашла бы дорогу».
Мысленно ему отвечая, она качала головой и бормотала возражения, вздыхала и щелкала языком. Она шла очень быстро. Зашла далеко. Наверняка прошагала несколько миль. И не видела никакой дороги. Разумеется, она уверена.
Вдруг она остановилась. Сперва ее внимание привлек цвет. Красное пятно среди зеленых деревьев и бурых камней. Без очков было трудно разобрать, что это – что-то красное медленно поворачивалось в спокойной воде за камнями, как сломанная стрелка компаса. Кэтрин подошла ближе и узнала колыбель малышки Эммы. Подарок тети Сюзанны. Колыбелька перевернулась и почти полностью ушла под воду. Не обращая внимания на дождь, Кэтрин села и уставилась на колыбель, медленно колыхавшуюся в воде. Она видела отца в машине и знала, что он мертв, правда, пока не понимала, что чувствовала по этому поводу. Но она все еще надеялась, что мама отправилась за помощью и взяла Эмму с собой.
Зайдя в воду почти по пояс, с третьей попытки она подцепила колыбельку вытянутым пальцем и потащила против течения на мелководье. Это оказалось не так-то просто. Подойдя ближе к берегу, она некоторое время сомневалась, потом перевернула колыбель.
Глаза младенца были полуоткрыты. Кожа на лице покрылась сине-белыми пятнами. Эмма совсем не походила на ребенка, который недавно был жив. Смерть сделала ее ненастоящей. Куклой с неумело нарисованным лицом.
