Порой всё же случалось, что победу одерживала я. Не знаю: заслуженная ли она была, или Филип по каким-то причинам поддавался мне, но, так или иначе, правилам он следовал, и я получала заслуженную награду. Приз мог быть каким угодно, за исключением всего, что касалось моего освобождения и связи с внешним миром. Ни Филип, ни Марго отпускать меня на волю не собирались, а я собиралась умирать, так что же ещё можно было пожелать, если не картошку фри, огромный бургер и Колу со льдом?.. Подобные желания настолько умиляли Филипа, что ко всей это горе фастфуда он бонусом добавлял ведёрко клубничного мороженого.
А один раз я попросила его включить для меня фильм. Какой угодно, – на его усмотрение. Всё чего я хотела – это немного отвлечься от жестокой реальности, в которой была вынуждена существовать. Хотела услышать голоса других людей. Хотела увидеть другие лица, другие декорации…
Филип включил «Молчание ягнят».
Больше я никогда не просила включить фильм.
***
– Кого я боялась больше: Марго, или Филипа?.. Сложный вопрос, от каждого из них можно было ожидать что угодно. Каждому из них нравилось чувствовать своё превосходство над тем, кто слабее. Над тем, кто сломлен. Над тем… кого некому защитить.
– Но ты не сломалась, Ника, – Ева звучит уверенно. – Ты нашла в себе силы сбежать из того дома…
– Думаете, у меня были на это силы? – перебиваю, мрачно усмехнувшись. – Серьёзно?.. Меня резали. Меня били. Меня мучали голодом. Меня морально уничтожали. Меня насиловали. Меня заставили поверить в то, что такой жалкий кусок дерьма, как я не нужен этому миру. Я не желала освобождения, Ева. Я искала смерти.
– Полагаю, то, что ты чувствовала, Ника, можно назвать конфликтом сознания и подсознания. А в таком случае…
– О чём вы? Не было никакого конфликта! – гремя наручниками, перегибаюсь через стол, а доктор даже не шелохнулась, – продолжает держать спину прямо и даже в лице не меняется. – Не было… никакого… конфликта… Меня спас Август. И если раньше я в этом сомневалась, то теперь точно знаю, – это он пришёл мне на выручку. Это он наказал моих обидчеков. Это он вытащил меня из того Ада, в то время, когда я просила его совсем о другом… Август обманул меня.
– Допустим, – Ева отвечает со всем спокойствием. – Но ты же знаешь, что в сгоревшем доме не было найдено ни одного тела.
– Ни одного? – спрашиваю с усмешкой. – А сколько тел, по-вашему, там должно было быть?
Ева не поняла мой вопрос. И я могла бы сказать, что он был риторическим, но это не так. Скорее, я проверяю, насколько хорошо она осведомлена о том, какие показания я давала пять лет назад. И, судя по всему, Еве известно не так уж и много.
– Вернёмся к разговору об Августе, – переводит тему. – Выходит, он явился к тебе спустя пять лет, для того, чтобы получить свободу? Но о какой свободе шла речь? Разве ты удерживала Августа силой? Насколько я понимаю, Август был твоим созданием, а значит, изначально принадлежал тебе, о какой краже в таком случае шла речь?.. Ты ничего не крала у него, Ника. Исходя из этого, считаю, что тот метод каким решил воздействовать на тебя Август, крайне нелогичный.
– Метод запугивания и угроз?.. Хм… А что ещё ему оставалось? Уничтожать морально, давить на самое больное, использовать Дину, – единственного дорогого мне в этом мире человека, и вновь окунуть меня в кошмар пятилетней давности – всё, что ему оставалось. Только Август знал меня настоящую, знал все мои уязвимые места, мои страхи, знал, какой рычаг опустить, чтобы заставить меня действовать… Знаете, кто самый опасный враг, доктор?.. Тот, кто был тебе другом. И, пожалуй, я вполне способна понять, почему Август зашёл именно с этой стороны, – глупо отказываться от игры, когда у тебя все козыри в рукаве.
