Долина скорби - страница 18

– Мне некогда, – бросила госпожа Делиз, собравшись, было уходить.

– Ну же, выйди, кому говорю!

– Ну, Силас, смотри у меня.

Погрозив пальцем, госпожа Делиз сошла с крыльца и, припадая на левую ногу, неспешным шагом направилась к калитке.

– Ну как, хорош подарок? – спросил Силас, откинув передний

край парусины, под которым оказалась девушка лет пятнадцати, спящая посреди тюков с хирамским шелком.

Стройная, черноволосая, с острыми чертами лица, она привлекала внимание нездоровой худобой и большой грудью. Платье из бледно-голубой парчи, схваченное под грудью широким бархатным поясом алого цвета только подчеркивало точеную фигурку девушки. Правда, всю картину портили темные круги под глазами, рассеченная нижняя губа, синяки на лице и грязные взъерошенные волосы, в которых виднелись остатки водорослей. Вдобавок ко всему на шее девушки были видны темные пятна, будто ее пытались задушить.

– Подарок, не плох, – сказала госпожа Делиз с сомнением в голосе. – Да только подпорченный, а я, как ты знаешь, за такой товар не плачу.

– Ну как же, как же подпорченный товар!? – вскричал Силас.

Гнев и досада проступили на его лице, прогнав улыбку: протянув трясущуюся руку к девушке, он стащил с ее живота тюк и со злостью

отбросил его в сторону. Перекатившись через пару тюков, он подскочил и перевалился через борт телеги, упав на пыльную мостовую.

– Дурак, – буркнула госпожа Делиз, проследив за тюком. – Моли Богов, чтоб на шелке не оказалось ни пятнышка, иначе… я с тебя три шкуры сдеру!

Прочный и мягкий на ощупь хирамский шелк ценился на вес золота, ибо прекрасно защищал от солнца и кровососущих тварей. Об этом знали все, включая госпожу Делиз. Силас, будучи ее поверенным, занимался скупкой шелка для последующей перепродажи в Миддланде, попутно привозя с юга хирамских рабынь. По крайней мере, так ему представляли пленниц тамошние разбойники, что степняки, что ракушники.

– Ох, женщины, – с горечью в голосе усмехнулся Силас, покачав головой. – Все у вас на уме тряпки, да безделушки. Ты вот что, лучше сюда глянь.

Ткнув пальцем в живот девушки, он заулыбался, позабыв о гневе и досаде. Оторвав взгляд от тюка, хозяйка посмотрела на девушку и в тот же миг просветлела.

– Не иначе, седьмой месяц, а может и того больше, – прикинула госпожа Делиз.

Пустившись в размышления, она прикидывала, какую выгоду извлечет из несчастной через месяц-другой.

– Хозяйка, – сказал Силас, прервав размышления госпожи Делиз. – Ну, как тебе подарок?

– Знаешь, как ублажить свою хозяйку. Даю шиллинг, на большее не рассчитывай!

– Хозяйка, как же так!? Я столь трудный путь преодолел, и всего-навсего шиллинг?

Улыбка, слетев с лица Силаса, уступила место досаде. На подходе был и гнев, ибо его уши запылали огнем, а губы затряслись, будто от холода.

– С тебя и того много, ибо товар подпорчен. Так что, берешь деньги или нет?

Вперив в поверенного насмешливый взгляд, которым смотрят на человека падшего или человека низкого происхождения, госпожа Делиз всем видом показывала, что это ее последнее слово.

– Ладно-ладно, хозяйка, твоя взяла! – поторопился с ответом Силас.

Иного он и не мог сказать, ибо полностью зависел от хозяйки, державшей его на коротком поводке. Семь лет тому назад, потеряв дом, отобранный за долги, Силас был изгнан из Почетной компании суконщиков и пополнил ряды бродяг. Обивая пороги домов, он два дня проблуждал по Миддланду, пока не оказался на пороге борделя «Две стрелы». Узрев голодного, исхудалого человека с протянутой рукой, госпожа Делиз, питающая странную любовь к увечным и обездоленным, сжалилась над ним. Получив место уборщика, Силас открыл новую страницу в своей жизни, да так лихо, что уже через месяц был переведен в садовники. Проявляя большое радение к труду, он за какие-то полгода успел побывать и конюшим, и смотрителем борделя, пока не стал поверенным в делах госпожи Делиз. И, все бы ничего, если бы не любовь к элю и благородному металлу, ибо первая губила его желудок, а вторая извращала душу.