Я боковым зрением поглядываю, как он жестикулирует, помогая себе удержать нить повествования. Его голос правда похож на шелест кленов и очень располагает: столько красок и переливов.
– Я побоялся, что уйду бог знает куда. А воды у меня нет, и потерять сознание от обезвоживания где-то в пустыне – такое себе приключение.
– Ты же понимаешь, что, будь я моим отцом, сначала на пробу пальнул бы солью, а уж потом выслушивал? – Это правда, мой добродушный отец на дух не переносит бездельников и воров. – Нельзя же просто так сидеть на куче с засохшим хлопком и разглядывать небо!
– А стоять можно?
– Я не…
Грегори светло улыбается и, черт возьми, мне тяжело не поддастся его искреннему веселью. Звучит и правда так, будто сидеть на чужом поле нельзя, а вот стоять можно.
– Не нужно цепляться к словам. Я имел в виду, что на Диком Западе пересекать границы чужой территории опасно.
– А, значит, президент Тейлор угостит меня чашечкой чая, когда я завалюсь к нему в Белый дом? Франческо, ты сам вынуждаешь меня придираться к словам! – Он улыбается еще шире. Я вздыхаю так возмущенно, что Рей дергает ушами. – Хорошо-хорошо! Я имел в виду, что прекрасно понимаю тебя. – Он перестает улыбаться. – Какой-то странный тип уселся на куче компоста и считает звезды. С таким лучше не разговаривать, а пройти мимо, а то и подстрелить на всякий случай. На твое несчастье, я очень хочу пить и готов убивать за глоток воды. – Он с надеждой смотрит на меня, но я качаю головой. – Эх, я обречен на гибель.
– Прости, я выбежал из дома и даже не подумал прихватить флягу с водой. – Настала очередь Рея фыркать и показывать характер. – Не надо тут выделываться, я тоже хочу пить, – обращаюсь я к коню и слегка тяну поводья, понимая, что, в отличие от меня, который просто печалился и ругал судьбу, Рей скакал на пределе сил. – Осталось немного. Потерпи, и первым делом мы пойдем поить тебя, Рей.
– А потом меня! – восклицает Грегори, и я невольно улыбаюсь. Он – стакан, в котором намешаны наивность и ум, мне хватило десять минут, чтобы понять это. – Чем вы вообще занимаетесь здесь? Не страшно ли жить на границе? Калифорния только-только стала нашим штатом…
– Нас коснулось не так много бед. – Я показываю Грегори большим пальцем на поле. – До тех пор, пока мы кормим и одеваем армию, многие вещи обходят нас стороной. Наши поставки заблокировали по южному и западному направлению, поэтому мы двигались по единственной дороге на северо-востоке. Ничего необычного с нашим ранчо в это время не произошло. – Грегори слушает эту ересь с таким животрепещущим вниманием, что мне кажется, он издевается. Кому вообще может быть интересно, что, как и кому мы продаем? – А ты откуда и чем занимаешься?
– О, ну я как раз с востока. – Мои брови удивленно приподнимаются. – А еще с севера, и юга. Мы с семьей побывали, наверное, во всех штатах. Так далеко на запад мы еще не заходили. – Грегори облизывает губы и продолжает: – Покупаем что-то за бесценок в одном месте, где этого пруд пруди, и продаем втридорога там, где этого отродясь не видели. – Он закусывает губу. – Продаем снег в Африке.
– Перекупщики – отвратительные люди, – морщусь я, украдкой наблюдая за ним.
– Ха, это точно, мы те еще ублюдки! – соглашается Грегори, но тут же заливается смехом. – На самом деле это очень утомительно и да, зачастую аморально. Конкуренция заставляет людей продавать, например, урожай за бесценок. – Грегори щурится. – Хотя, с другой стороны… Если кому-то проще вырастить кукурузу, чем отвезти ее на другой край страны, нашей вины в этом нет.
