Дом Богачей - страница 3

После такого я была как на пороховой бочке, когда он отбывал в командировки. Даже пыталась проверять его на факт измены – подкидывала в сумку диктофон в форме шариковой ручки, приобретенный на Amazon в разделе «Шпионские штучки»; в его автомобиль вешала ароматизатор со скрытой камерой, рылась в его походной сумке, искала в блокноте подозрительную заметку – любое женское имя резало меня без ножа. Три года работы в полиции давали о себе знать: задатки детектива делали из меня следователя с первых лет службы. Моя одержимость нарастала, теперь я жаждала найти дамский волос на штанине, пятнышко тональника на кардигане, царапинку на спине, засос на шее, уголок салфетки с номером телефона, от которого веяло бы женским парфюмом. Фредерик заметал следы, сжигал мосты, но я знала – в командировке он неизменно пользуется случаем. Есть такие мужчины и все тут. Они не плохие, просто не ведают, что творят.

Если знаешь, что искать, всегда рано или поздно находишь. Этот день настал. Когда я уже отчаялась получить доказательство неверности и решила, что Фредерик меня любит и не изменяет, случился сбой в его отлаженной системе. Однажды я просто не вовремя позвонила ему. Он был за рулем, ехал на съемки репортажа о беспорядках в Каннах – там общественность была возмущена присуждением «Золотой пальмовой ветви» фильму о женитьбе сына олигарха на проститутке, мол, даже «Субстанция» была достойнее. Телефон Фредерика был на беззвучном режиме в кармане, трубку он не брал, но она взялась сама – чудом или с божьей помощью, и я оказалась свидетелем неприятнейшего разговора. Во-первых, он ехал с девушкой в своем автомобиле, хотя мне сказал, что его напарник по съемкам мужчина, во-вторых, судя по пошлым репликам, ехали они совсем не на Каннский кинофестиваль.

Наслушавшись вдоволь, я бросила трубку и тут же в сердцах написала ему сообщение, чтобы больше не возвращался ко мне никогда. Естественно, он примчался уже на следующий день, моя мать ему открыла. Зная, что так будет, я заблаговременно ушла из дома. На улице как раз стояла дивная погода, суббота выгоняла на улицы все больше людей, местных и неместных. Я сливалась с этой толпой, позволив ей вести меня, подобно тому, как горная река толкает каноэ. Так я и оказалась в баре, когда позвонил мой напарник Эмильен. Ему было скучно, он хотел компании не меньше меня. Две одинокие души восстали против всех обидчиков, а местом революции была избрана барная стойка.

Напившись замечательного местного пива, мы обнимались, хохотали, вспоминая детские ляпы – мы были лучшими друзьями с пеленок, как и наши родители, которые даже пытались нас сватать. Эта дружба, передававшаяся из поколения в поколение, была мила сама по себе. Эмильен называл меня принцессой, потому что в садике на праздничном утреннике во время хоровода я умудрилась на глазах у всех шлепнуться, поскользнувшись на горошине. В школе он в шутку именовал меня богиней; я спросила, чем обязана такой честью, он с улыбкой ответил: «Потому что ты Мегера». Позже мы сошлись на «принцессе».

Эмильен с детства знал, что хочет быть полицейским, этаким вооруженным до зубов копом на хвосте мафии, и все школьные годы уговаривал меня пойти за ним. Я не шибко рвалась служить в правоохранительных органах и отучилась на кафедре психологии. Но в конце концов Эмильен убедил и через кадровый отдел поспособствовал тому, что меня взяли на должность штатного психолога. Вдвоем работать стало гораздо веселее. Он заезжал за мной по утрам с кружкой горячего кофе из автомата и пончиками: «Все как в кино, смотри», – и забавно улыбался. Началась новая эпоха нашей жизни – мы повзрослели. Эмильен возмужал, я расцвела. Никто не знал моих капризов лучше, чем он, как и я – его увлечений. Он собирал редкие модели автомобилей, обожал работать руками, мастерить, коллекционировал раритетные издания любимых писателей, фигурки из «Звездных войн». Еще ему нравилось заигрывать с девушками и делиться описанием подвигов со мной, но получалось у него через раз.