Его недоуменный взгляд перескакивал с Тани на дверь, на человечка в кресле и обратно.
В ответ она мило улыбнулась:
– Как? Я полчаса назад на ваших глазах вышла полюбоваться утренним Ленинградом. Вы, наверное, спали, раз не видели. Вот и гражданин подтвердит, – Таня смело указала на человечка в сером, с удовольствием отметив, что тот явно растерялся.
Уголки рта портье вымученно поползли вверх.
– Да, да, конечно. Я не спал, я видел вас. Просто позабыл, много дел.
Положив руку на трубку телефонного аппарата, он то поднимал ее, то опускал на место, видимо, не зная, что предпринять.
Победоносно вскинув голову, Таня прошествовала через вестибюль с видом королевы, милующей подданных, но, оказавшись вне зоны видимости, заметила, что нервно сжимает ключ в кулаке.
До встречи с месье Тюраном оставалось ровно пятнадцать минут. Подбежав к окну в своем номере, она рывком одернула штору, чтоб Юра смог ее увидеть. Тот стоял посреди площади у постамента памятника Николаю Первому работы Огюста Монферрана. Цоколь красного гранита вздымал над площадью конный монумент императора, озиравшего город с бронзовой невозмутимостью. Здесь они когда-то гуляли с мамой, и мама восхищенно рассказывала, что памятник самодержцу является техническим чудом, потому что конь имеет только две точки опоры.
Рядом с памятником Юра казался совсем крошечным. Прежде чем уйти на работу, Таня трижды перекрестила его на счастье. Она была твердо уверена, что сегодня ночью снова сумеет сбежать из-под стражи, тем более что дорожка уже проторена.
– Таня, вы очень бледны, – заметила ей мадам Тюран. Она спустилась к завтраку в красном платье и с ярко-красной помадой на губах. На шее сверкала нитка Таниных бус из черного гагата с серебристым стеклярусом.
Месье Тюран неуклюже пошутил:
– Не удивительно, ведь здешние официанты очень красивы.
Кивком головы он указал на молодого человека, разливавшего кофе у стойки буфета.
– Меня не интересуют здешние официанты, – сухо сказала Таня.
Мадам Тюран подхватила:
– И правильно, милочка, к чему связывать себя с русскими, если можно подыскать приличного молодого человека во Франции?
– Вы забываете, что я тоже русская. И когда-то французы считали за честь послужить русскому царю. Лично у меня была гувернантка-француженка.
– Гувернантка? У вас? – накрашенный рот мадам Тюран сложился в букву «о». – Вы же сообщили, что ваш отец повар!
– Он был поваром в очень богатом доме, – нашлась Таня. – И лучше всех в Петербурге умел выпекать птифуры.
– Ой ля-ля, – потрясенная мадам надолго замолчала, переваривая информацию, и Таня испугалась, что ее могут попросить поделиться рецептом птифура, о котором она имела весьма смутное представление.
Этот день Таня провела как в тумане. Они с месье Тюраном ездили на верфи и долго шли по заводской территории вдоль остовов кораблей, китовыми тушами вытащенных на берег. Она что-то механически переводила, потом перекусывала в полутемной столовой. Запомнилась пожилая буфетчица, которая с яростью истребляла мух свернутой газетой. Перед глазами мелькали люди, машины, катера. Витали разговоры, плыл табачный дым. Время до встречи с Юрой тянулось корабельным канатом.
Но когда, наконец, наступил вечер и Тюраны ушли спать, Таня обнаружила, что черный ход крепко заперт, а в вестибюле дежурят целых три соглядатая. Причем один из них с унылым видом курсирует по улице, инспектируя вход и выход.
