Девчонки убегают за стройматериалами, а Надя принимается за уборку. Вырывает с корнем огромные – выше головы – сорняки, набравшись смелости (а вдруг мокруши?!) берется за размокшую от дождя, как говорит бабушка, «надувшую губы», картонку и отшвыривает ее прочь… И замирает на месте. Под картонкой лежат в беспорядке использованные шприцы с иголками. В шприцах может быть «зараза», но Надя не спешит убирать их. Когда, неся в руках «материалы», появляются Вера с Юлькой, Надя показывает находку им.
– Наркоманы, – нервно передернув плечом, тут же говорит Вера, – ну а че ты хочешь, место-то глухое…
– Наверное, они шалаш и разрушили, – предполагает Юлька, склонившись над шприцами и внимательно рассматривая их.
– Так, надо убрать подальше, – распоряжается Надя, – только не руками, а то зараза… – вооружившись палочкой, она брезгливо выковыривает шприцы из земли, а потом несколькими пинками убирает их с территории.
Закипает работа. Вдвоем (Юлька то и дело убегает за новыми материалами) строить быстрее, и вскоре девочки возводят шалаш. Отойдя на несколько шагов, Надя любуется им. Все внутри так и распирает от гордости, и обида прошла – ей кажется, что новый шалаш даже лучше прежнего. Да и как ему не быть лучше, с такими-то материалами? Здесь и доски от разломанной скамейки, и крышка от парты, и большая прочная фанерина… И даже картонка на пол нашлась. Новый шалаш просторнее, выше. Можно запросто играть в нем втроем.
– Можно я посерединке? – Просится Юлька.
Девочки теснятся, пропуская ее в середку, и она плюхается между ними, прижимаясь к обеим. Тепло, исходящее от сестренки, действует умиротворяюще. Даже на Дом смотреть не так страшно.
– Так, правда, что ли, там кого-то кокнули? – Негромко спрашивает Вера.
– Так говорят, – отвечает Надя.
– А кого? Мужика или женщину?
– Кажется, мужика.
– Надьк, а расскажи ей про призраки! – Шепчет Юлька, – ну, помнишь, как ты мне рассказывала?
– Да какие еще тебе призраки?! – Отмахивается Надя, – человека убили, а она…
– Я, кстати, тоже слышала, ну, про убийство. Только про другое. – Говорит Вера, – вчера мама с бабушкой разговаривали, а я случайно подслушала. Короче, недавно убили девушку с Саина*.
– Здеесь?! – Вскидывается Надя.
– Не знаю… Нет, наверное, где-то в городе. И утром мне мама, такая, говорит: не уходи со двора, с незнакомыми не разговаривай, а если увидишь машину с затемненными стеклами, сразу убегай.
– И мне тоже мама так постоянно говорит. И Юльке. Да же, Юльк?
– Ага… А помнишь, Надьк, как ты рассказывала? Ты в школу шла, и увидела машину. Она остановилась недалеко от тебя, а потом одновременно резко раскрылись все четыре дверцы…
– Помню… Только не в школу, а в магазин.
– Реально? – Вера смотрит на нее с испугом в глазах.
– Да. Я даже не помню, как убегала.
– Блин… Страшно…
– Угу… А Юльку один раз со двора чуть конфеткой не сманили. Тетька какая-то.
– Да, да! – Подтверждает Юлька и хорошо удающимся ей приторно-сладким, «лисьим» голосом изображает тетьку, – такая говорит мне: «девочка, хочешь конфетку?» А я ей: «да!» А она мне: «пойдем ко мне домой…» и руку тянет.
– Бррр… А ты? – Спрашивает Вера.
– А я как дам деру, и домой! Только на своем пятом этаже отдышалась.
Надя и Вера с пониманием переглядываются.
– Ну че ты хочешь, – философски, подражая взрослым, говорит подруге Надя, – девочка-то красивенькая, хорошо одета. Как не сцапать?
