– Смешно дожидаться конца, чтобы уйти, – мягко сказала я.
– Ты еще здесь. Почему ты хочешь лишить себя этого?
– От меня никакой пользы. И я не хочу, чтобы мне об этом напоминали всякий раз, как я сюда приду.
– Неправда! Ты нужна мне!
– Ошибаешься. Я для тебя обуза, я обуза для всех вас… В этом кабинете должна сидеть твоя новая компаньонка, а не я. Если она будет ждать, пока я… короче… ждать, чтобы перебраться сюда, она этого никогда не дождется. Знаю я тебя, ты способен превратить этот кабинет в мавзолей.
Он грустно засмеялся, не сумев ничего возразить против той правды, которую я только что выложила. Время бежало, и постепенно его лицо перестало выражать готовность заставить меня изменить решение.
– Обещаешь, что будешь приходить, когда захочешь? – в его голосе была мольба. – Позволь мне верить, что ты снова перешагнешь порог агентства.
– Даю слово.
Он прильнул к моему лбу долгим поцелуем. Я боролась со слезами. Только что я дала обещание, не имеющее никакой ценности. Перед смертью можно пообещать что угодно, хоть луну с неба и златые горы, это ни к чему не обязывает. Можно поиздеваться над собой, растоптать свои клятвы, но с последствиями дело иметь не придется. Мне это было известно. Как и Васко. Но он потом вспомнит, что я хотела вернуться.
– Мне осталось только убрать бардак, который я устроил.
– Иди работать, Васко, тебе надо закончить каталог, а здесь я сама все разберу.
Он поймал мою руку и крепко сжал.
– Они прекрасно справляются без меня. Позволь мне не уходить. Мы должны сделать это вместе.
Мы превратили уборку в рабочий процесс. Я предоставляла ему информацию по некоторым документам, он просил меня что-то объяснить. Мы обсудили его новые проекты, его поездки, более-менее запланированные с учетом “моей ситуации”. Я убеждала его взять с собой Лизу, он ответил, что подумает. Я не настаивала. Рассматривая фотографии, мы оба временами взрывались смехом. Накатывали воспоминания, и я принимала их – ради него, ради себя. Ради того, что мы пережили вместе.
Шаг за шагом мы восстанавливали нашу историю.
Это причиняло боль.
Это было приятно.
Васко унес в свой кабинет все, что счел нужным, остальное вернулось в мусорную корзину. Он развесил все фотографии из моего кабинета в коридорах агентства. Кивком пригласил меня выйти и оценить результат. Я изо всех сил пыталась справиться с эмоциями. И он тоже. Я почувствовала, как он сдавливает и мнет мою ладонь, и мне все стало ясно. И все-таки я не исчезну отсюда окончательно. Я осталась на стенах, улыбающаяся, сияющая, путешествующая. Они вспомнят, что моя профессиональная жизнь была богатой. В душе я посылала всем благодарности за то, что никто не подчеркивал значимость происходящего.
Вдруг ногам стало тяжело удерживать тело, меня все сильнее шатало, Васко крепче обнял меня, положив руку мне на спину.
– Проводишь меня домой? – прошептала я. – Хочу отдохнуть, пока Лиза не вернулась с занятий.
– Если ты готова, пойдем.
Я послала всей команде воздушный поцелуй, старательно улыбаясь, потом, не оборачиваясь, пошла к выходу. В последний раз.
Несколько минут спустя Васко помог мне лечь в постель, сунул телефон под подушку, на всякий случай… потом осторожно поцеловал.
– Я люблю тебя, Мадлен.
Я погладила его по щеке и ласково улыбнулась.
– Я тоже люблю тебя.
Он выпрямился и молча покинул мою квартиру, не оглянувшись. Он не увидел моих слез.
