В комнате давно никто не жил. Девушка поняла это сразу.
Мешал слепящий свет телефона. Он толком не мог осветить комнату, а только пугал ещё больше. Лера дрожащими пальцами выключила фонарик. И, пока смотрела на яркий экран, ей казалось, будто кто-то наблюдает за ней из глубин брошенной квартиры.
– Кто здесь? – глупо спросила она.
Никто не ответил.
Когда глаза привыкли к темноте, Лера рассмотрела три окна, таких же, как в её комнате. Двое завешены тряпками, на одном – портьеры, в узкую щель между которых сочился свет уличных фонарей. Поломанная мебель была свалена по сторонам. В этих завалах девушке мерещились детские силуэты.
– Не смешно, – громко сказала она. – Выходи! Тебе что, по ночам больше шататься негде?
Лера вспомнила, как сама в детстве обожала лазать по всему дому, забираться в самые укромные места, например чердак. Только подвал остался для неё неизведанной территорией. Бабушка строго-настрого запрещала совать туда нос.
Девушка сделала пару неуверенных шагов. Свет уличных фонарей проникал сквозь полуистлевшую ткань на окнах. Лере захотелось сорвать её вовсе.
«Чертовщина какая-то, – подумала она. – Топот звучал прямо над головой, отсюда».
Впотьмах комната казалась значительно больше бабушкиной. Четвёртое окно Лера сначала не заметила. Заколоченное досками, оно пугало. Что-то было перед ним. Девушка силилась разглядеть чёрный силуэт. Было страшно включить телефон и увидеть нечто, скрывающееся во тьме. Дрожащими пальцами она всё же потянулась к мобильнику в кармане. В этот момент оглушительно хлопнула дверь. От неожиданности Лера вскрикнула. Волоски на её руках встали дыбом, по спине побежали мурашки. Девушка ощутила себя в западне и вдруг почувствовала, будто в лицо дохнули холодом. Крик застрял в горле.
На одну ужасающую секунду Лера оцепенела, а потом бросилась к двери, рывком потянула её и понеслась по коридору, спотыкаясь и хватаясь в темноте за стены. На лестнице она отдышалась, схватилась за перила, потом пошла спокойнее. Мурашки бежали по телу, в ушах стучало. В коридоре второго этажа горел свет. Как открывала дверь, не запомнила. От вида гроба по центру комнаты сердце зашлось в груди. Судорожными движениями она провернула ключ в замке, села на диван.
«Что это было?!Чёрт! Твою ж…»
Частое дыхание вырывалось из горла. Лера никак не могла унять дрожь.
«Чего ты напугалась, балда?» – спросила девушка сама себя и уставилась на потолок.
Ей чудилось, что, услышь она снова топот, с ума сойдёт от страха. Но было тихо.
Лера бросила взгляд на трельяж, простыня висела на месте.
«Померещилось, – заключила девушка. – В таком состоянии чего только не привидится».
Глядя в потолок и прислушиваясь, Лера просидела какое-то время. Позже она вспомнила, как днём тётя Зоя говорила, что дом хоть и памятник архитектуры, а находится в аварийном состоянии.
– Все, кто мог, давно уехали. Остались в основном старики да те, кому некуда податься. От властей разве чего дождёшься? Ещё к Олимпиаде обещали капитальный ремонт, и где? Вот половина комнат и стоят пустыми. Дом ветшает. Кто ж в таких условиях захочет жить? – говорила соседка.
От волнений минувшего дня Лера совсем устала. Потому убедила себя, что воображение разыгралось. Топот не повторялся, и девушка уверилась в этой мысли.
«Темнота, усталость и старый дом сделали своё дело, – внушала она себе. – Завтра пройдусь по верхнему этажу. При солнечном свете всё будет иначе».
