Лера подошла к бабушке, взглянула на восковое лицо.
– Какая же я у тебя дура, – сказала она вслух. – Прости, за всё меня прости.
И так стало тошно от того, что не услышать больше её голоса, что всё остальное показалось пустяком.
– Почему же ты так держалась за этот дом? Сколько раз я тебя к себе звала? А мама сколько раз звала?
Лера вытерла выступившие слёзы. До рассвета оставалось несколько часов.
«Надо спать», – приказала она себе.
Ей очень хотелось достойно провести похороны, хоть в последний раз проявить заботу.
Утро выдалось тяжёлым. Лера не выспалась и чувствовала себя разбитой. Приходили люди, смутно знакомые и неизвестные. Все они превратились в туманную вереницу силуэтов. Подходили к гробу, прощались, уходили. Потом тётя Зоя скомандовала нанятым крепким ребятам, что пора выносить. Никита поднял Леру под локоть и легонько подтолкнул к выходу. Девушка уже не плакала, опухшими пустыми глазами она словно наблюдала со стороны. Кто-то вкладывал ей в руки деньги со словами соболезнования, кто-то обнимал.
Во дворе собралась толпа. В первую секунду Лера не могла поверить глазам. «Откуда столько людей? Неужели все пришли проститься?» Слёзы с новой силой покатились по щекам. Только в автобусе ей удалось успокоиться.
Ритуальное агентство сработало слаженно. От Леры только и требовалось, что оплатить то одно, то другое.
В спешке приехав из Москвы, она не успела найти столовую для поминального обеда.
– Перестань, у нас и справим, чай, не буржуи, – ответила тётя Зоя на жалобы девушки.
Лера заказала еду, купила в ближайшем магазине посуду и алкоголь. На общей кухне сдвинули столы, соседи принесли стулья и табуреты – у кого что было. Общее пространство пестрело разномастными шкафчиками и плитами. На натянутых верёвках под высоким потолком сегодня не было белья. Лера и забыла, что значит общая кухня и общий туалет. Она словно окунулась в далёкое детство. Даже погода была по-летнему жаркой и солнечной. Всё напоминало ей о днях, проведённых у бабушки.
Обед получился скромным и тихим, почти домашним. За столом не набралось и десятка человек: пожилой мужчина, грузная женщина средних лет, две старушки, тётя Зоя, Никита и сама Лера.
– На первом этаже у нас ещё Тамарочка живёт, искусствовед, но нынче она в командировке, – оправдываясь, сказала тётя Зоя.
– Эм… Столько людей утром было, – неуверенно произнесла Лера, жалея, что заказала много еды.
– Так будний день же, на работу всем, – ответила соседка Зоя. – Бабушка-то твоя всем помогала, вот народу и было.
Лера кивнула, хотя не поняла смысла последней фразы.
Сначала ели в тишине, после помянули добрым словом, и как-то незаметно на кухне остались лишь соседка да Никита.
«Ему, похоже, на работу не надо», – подумала Лера.
Она раскраснелась от духоты и выпитого. После всех волнений и терзаний наступило странное опустошение, захотелось поговорить о бабушке и о детстве. Эти два понятия были неразрывно связаны в её сознании.
– А сколько человек сейчас здесь живёт? – спросила девушка.
– Кроме тех, что были, ещё трое: Тамара, искусствовед, и бабушка с внучкой. Нехорошо так говорить, но что бабка, что внучка странные, не от мира сего, – начала тётя Зоя.
«Не эта ли внучка шлындает ночами по пустующим комнатам?» – подумала Лера, но уточнять не стала: ей показалось это неуместным.
– Тёть Зой, опять вы за своё? – встрял Никита.
– Ну а что? Так и есть, – ответила та, пожав плечами.
