Эва вновь стала советоваться с кем-то сидящим в кресле и через какое-то время, которое Джерберу показалось бесконечным, заявила:
– Он сказал, у него ее больше нет.
– Чего нет? – спросил психолог чуть дрогнувшим голосом.
Девочка пожала плечами:
– Не знаю. Он сказал только это.
Какая-то бессмыслица, но сердце у Пьетро Джербера бешено застучало, он был сражен наповал. Но ни в коем случае не мог допустить, чтобы Эва это заметила. Было бы непростительной ошибкой позволить девочке догадаться о том, как сильно может она затронуть его чувства. Он выждал несколько секунд, чтобы успокоиться, и наконец решился:
– Спроси, будет ли он говорить со мной.
Девочка передала просьбу.
– Да, он согласен.
– Хорошо, – кивнул Джербер, поднимаясь с пола, где сидел в неудобной позе со скрещенными ногами. – Завтра я вернусь, и мы поиграем в одну игру.
– В какую игру? – заинтересовалась Эва.
– Тебе понравится, – заверил ее гипнотизер. – В нее играют, пока спят.
К половине седьмого вечера синьора Ваннини уже вернулась в Сан-Джиминьяно, а Майя настояла на том, чтобы проводить доктора до машины, – надеялась узнать, как все прошло с Эвой.
– Это вы сообщили девочке о том, что я сегодня приеду? – спросил Джербер.
– Да, я.
– Как по-вашему, она удивилась?
– По правде говоря, никогда не угадаешь, что у нее на уме.
Именно так, он сам это испытал совсем недавно.
Он распрощался, а девушка осталась стоять на площадке, наблюдая, как «дефендер» удаляется от имения Онельи Кателани. Джербер разглядел ее в зеркале заднего вида: замерзшие руки сцеплены на животе, лицо напряженное. Захотелось вернуться, согреть ее в объятиях, успокоить.
В огромном доме за спиной Майи было темно. Ее ждала еще одна ночь наедине со странной девочкой, как будто спустившейся с Луны.
Джербер пока не понял, какова роль девушки в этой истории, а главное, не мог уразуметь, почему она соглашается здесь оставаться. Она Эве не родня и знакома с девочкой всего несколько месяцев; что мешает ей уехать, передав работу и связанные с ней неудобства другой au pair? Что ее связывает с этим местом и с этой девочкой?
Доктор Джербер, по-вашему, за этим может стоять что-то, кроме шизофрении?
Психолог намеренно не стал особо распространяться о своем разговоре с Эвой; Майя узнала только, что они снова встретятся завтра, опять же во второй половине дня. Джербер впрягся в эту работу бог знает на сколько сеансов, но был уверен, что дело того стоит: какая-то надежда есть. Диагноз «детская шизофрения» он до сих пор исключить не мог, хотя детский психиатр разобрался бы лучше. И все же Майя была права: данные, полученные при первом знакомстве, могли указывать на расстройство, вызванное вынужденной изоляцией, а это гораздо легче лечится. Хотя он и не был до конца уверен, что девушка хотела посеять в нем сомнения относительно диагноза.
Решено: он проведет с Эвой еще несколько сеансов. И обнаружит причину психоза.
Но дело это имело еще один немаловажный аспект. Впервые за долгое время Джербер почувствовал, что снова приносит пользу. Рассчитывая помочь девочке, он питал надежды и относительно себя самого. Может быть, он еще не совсем безнадежен. Может быть, получится вылезти из черной дыры, в которую он упал. Вдруг это можно считать новым началом.
Как давно он не чувствовал ничего подобного?
Он сможет что-то сделать для Эвы, и эта мысль так его будоражила, что не возникало ни малейшего желания возвращаться домой, где предстояло провести одинокий вечер, терзаясь воспоминаниями и сожалениями. Он решил использовать прилив сил, чтобы лучше подготовиться, и направился к себе в кабинет.
