Дом ветвей - страница 16

Уля пожала плечами.

–Ну, ни к чему хорошему ведь это не привело, так? Можно представить, что она таким изощренным образом ее наказала. Или, вернее, проучила. Так что, отвечая на твой вопрос, Ваня, я думаю, что право на чудо нужно сперва заслужить. Иначе, как я уже сказала, ни к чему хорошему это не приведет.

–Типа, «бойтесь своих желаний»?

–Типа того.

–Хм. А вот один персонаж говорил: «счастье для всех даром и пусть никто не уйдет обиженным».

–Да, я знаю. Это из «Сталкера» Тарковского.

–Это из «Пикника на обочине» Стругацких.

Уля решила не спорить.

–Хочешь, я твою сумку понесу? – предложил Ваня.

–Не надо, спасибо. Вань, скажи, ты ведь в меня влюбился?

–Что? С чего ты взяла?

Они оба резко остановились и поглядели друг на друга. Остановились и голуби, и теперь внимательно, с интересом прислушивались к их диалогу. Слова эти вырвались из ее уст как то импульсивно, совершенно неожиданно для нее самой. Ульяна понимала, что, по всем законам логики, ей сейчас должно бы быть стыдно. Однако, никакой неловкости она не чувствовала, скорее даже наоборот. Будто бы, зажмурившись, резко сиганула со скалы в океан, и уже в полете поняла, что ей не страшно, а скорее весело.

Ваня выглядел очень забавно, словно кот, которого застигли прямо во время кражи колбасы со стола, и который теперь всеми силами пытался сделать вид, что он здесь не причем. Ульяне даже захотелось засмеяться, но она сдержала этот порыв, спрятав его за непроницаемой каменной маской.

–Да или нет, Иван? Отвечайте предельно серьезно.

Ваня молчал всего пару секунд, но этой парой секунд выдал себя с головой. А потом прокашлялся и твердо ответил:

–Нет.

–Отлично.

И, они пошли дальше. Ульяна, Ваня и толпа голубей, что по-прежнему не оставляла их не на шаг; и на их причудливую компанию удивленно озирались встречные прохожие.

13

Лия шла домой, пиная встречные камни так, словно они были в чем-то перед ней виноваты. В низу живота поселилось тяжелое холодное чувство; удобно устроилось там, свернулось в клубок, словно змея. Теперь Лия до смерти корила себя за то, что сразу же не пошла по своим делам, а вместо этого согласилась прогуляться с Ваней и Маратом до парка. Ваня сказал, что там его «ждет один человек», но Лия почему-то пропустила его слова мимо ушей. Хотя стоило сразу догадаться, что у Вани назначено свидание с этой девчонкой. Девчонка Лие была не знакома, да и увидела она ее издалека и лишь на секунду – прежде чем взгляд заволокла тяжелая пелена ревности.

«Ну да, – сказала она себе, – вообще-то с самого начала стоило понять, что такие парни, как этот Ваня, бобылями не ходят». И всё же, отчего-то ощущение было такое, словно её бросили.

Хорошо, что они с Маратом живут не в одной стороне. Идти под его шутки-прибаутки и старательно делать вид, что всё хорошо; и смеяться над его приколами (которые, на самом деле, редко когда казались ей смешными, хотя она ни за что в жизни бы ему этого, разумеется, не сказала)… всё это было бы решительно не выносимо.

«Держись, девчонка, – словно бы услышала она мамин голос, прилетевший к ней издалека вместе с легким порывом ветра, – горе горюй, а руками воюй».

Горе горюй, а руками воюй. Мама всегда так повторяла. И сейчас повторяет, даже не смотря на то, что исход войны ее оказался предугадан бесстрастным и суровым, как сама жизнь, медицинским заключением.

–Ничего, мамочка. Еще повоюем, – тихо произнесла Лия, сжимая кулаки, и надеясь, что ветер точно так же домчит ее слова обратно. Пронесется сотни и сотни километров, от Урала до Петербурга. Ловко просочится сквозь приоткрытую форточку маминой палаты.