До «южного» уже почти дошел. Смотрю чуть вправо от тропы – что такое?! Де жа вю?! Рыжее пятно на белом фоне, стоит, ушами машет. Метров сто от меня, на краю травянистого прогала между валежинами. На Гека смотрю, тот – ноль эмоций. Опять мерещится? Разберемся, потом.
Уперся для верности в березку. Выстрелил. Грохот такой, словно из гаубицы бахнул, среди тишины то. На этот раз не померещилась. Козел свечкой взвился в воздух и пропал среди валежин. Гек, наконец, почуял неладное. Вроде как типа что-то происходит где-то! Умора с него.
Умчался. Слышно, покряхтывает раненый козел там где-то в завале. Вот Гектор заголосил, лай захлебнулся в рычании и звуках борьбы. Заорал козел, опять возня. Все стихло, только Гек рычит с «набитым ртом».
Хороший козлик. «Супной», как дядька говорит. Ну что же, с мясом на «южное» конечно не потащусь. Разделал добычу скоренько и почапал на «резиденцию» прямиком. Без тропы.
Это я зря, конечно. Напрасно, просто! Умотался в доску. Еще добрых килограмм тридцать на горбу – козел едет. Прыгал, прыгал по валежинам, кое-как на тропу вырулил. Отдышался. По дороге то на много веселее топать. Гек остался голову с кишками теребить. Пока не нажрется, а остатки по кустам не попрячет – домой можно не ждать.
На зимовье уже в сумерках притащился. Кота не видно. Ага… следы драки на снегу, перья от сойки. Рыбу, что ли, отвоевывал? Скинул рюкзак, присел, закурил.
Вот он, красавчик! Услышал! С крыши зимовья раздался отборный кошачий «благий мат». Ну орет то как! Как сто лет не виделись.
Чук пулей метнулся с крыши ко мне, орать не переставая даже на ходу. Трется об ноги, аж дугой весь. Глажу «туриста» своего. Натерпелся тут от пернатых.
Голодный. Рыбу то, видимо, сойки отобрали все-таки. Отрезал ему кусок мяса. Это надо видеть! И урчит, и рычит, и пыхтит. Взъерошился весь. Ну прям бойцовский кот ЧингаЧук. Надо тебя, друга, на козлоту притравливать уже начинать. Геку – в помощь. А что, вот бы номер был!
Забыл сказать, что добытый козел и правда был глухой. С какими-то наростами в ушных раковинах. Такое по весне обычно можно наблюдать, когда личинки выводятся. Коза тогда временно почти совсем глухой становится, но это весна-начало лета, ни как не конец осени.
Вот такая загадка природы – как глухой козел умудрился дожить до таких лет? Ведь дожил же, и дальше бы жил, если бы мне не встретился.
С сойками Чук подрался снова, буквально назавтра. Поймал одну! Гордый, куда бы деться! Он с этой сойкой за мной полдня потом ходил, хвастался. Тоже охотник, что тут скажешь. От кота на зимовье есть один несомненный плюс. Я совершенно забыл, как шуршат мыши…
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ РЫБАЛКИ
Ну что за погода! Четыре дня сижу в зимовье! От безделья не знаю, куда себя деть. Выспался на неделю вперед уже. Гек тоскливо рассматривает из-под нар все это непогодное безобразие, через приоткрытую дверь. Не выгоняю его из зимухи. Пусть в тепле сидит, какой смысл мокнуть и мерзнуть.
А на улице разнообразно – то снег с дождем, то дождь со снегом, то дождь без снега, то снег без дождя… благодать, одним словом. Деревья обмерзают, за ночь покрываются снежно-ледяным панцирем, который днем раскисает на дождике и снова замерзает к вечеру. Осенние краски как-то враз поблёкли, потускнели. До первых сильных морозов совсем маленько ждать осталось, после этой непогоды и вдарят, наверное.
Вяжу сетку—таймешовку. Специально летом промерял глубину в ямах и их ширину. Точно по размеру сети будут. Ям то не много. Пара – тройка по Ирмакиткану, да по Ирмакиту с десяток, может, наберется. Эта – самая длинная и мелкая по посадке будет – два с половиной метра в глубину и двадцать длиной. Почти готова уже.
