Позже я созвонилась с женщиной, которая живёт на Донбассе, но довольно часто бывает в России.
Мы говорили с ней долго.
Вскоре она перезвонила мне и сказала, что говорила с женщинами Донбасса, ей по долгу службы необходимо встречаться со многими людьми. И они, узнав, что я собираю информацию для книги, сказали, что практически каждая из них может дать интервью.
Что они очень просят меня не отступать от задумки написать книгу о матерях, детях и ополченцах-защитниках Донбасса.
Чтобы люди не только в России, но и во всём мире, знали, что здесь происходит! А также для живущих на Украине – там люди вообще «не в курсе».
«Да, – подумала я, – отступать теперь мне уже некуда. Помоги, Господи!»
Я стала записывать пересылаемые мне интервью. Это тяжело слушать, и тем более, хочешь или не хочешь, пропускаешь услышанное прежде через свою душу, а потом уже излагаешь на бумаге. В моей домашней аптечке прочно поселился «Корвалол»…
В этих интервью нет вымыслов или домыслов – это исповедь матерей и простых людей Донбасса.
Елена Михайловна. Донбасс
Я очень волновалась, как пройдёт встреча с Еленой Михайловной, ведь это моё первое «интервью». Захочет ли она рассказывать и делиться впечатлениями о Донбассе, или просто придёт из вежливости.
Оказалось, что эта женщина небольшого роста, чуть – чуть с усталым лицом, очень обаятельная, и легка в общении. Она с 2014 года на Донбассе. Занимается что гуманитарной помощью для мирных жителей Донбасса, рискуя жизнью. Искренне переживает за происходящее там, за каждого человека и, особенно за деток, лишённых детства и юности.
Мы говорили с ней просто, словно давным-давно знакомы.
– Елена Михайловна, – вновь обратилась я к ней, – мне очень неловко признаться, в Донбассе война, но все эти годы я практически ничего не знала об этом. Только то, что говорят в новостях. Конечно, переживали, но информация очень скудная. Да и телевизор мы смотрим крайне редко. Позже я получила много информации из книг, прессы. Просто удивительно, что ничего из этого мне раньше не встретилось.
Мне стыдно что я не прочувствовала всю случившуюся беду. Бесконечные обстрелы и люди, семьи со стариками, женщинами и малыми детьми, живущими среди всего этого.
– Татьяна, это абсолютно естественно. Здесь мир, и это далеко от вас. Здесь не слышно взрывов, и нет погибших, поэтому как Вы можете это понять и прочувствовать? – проговорила Елена и продолжила, – когда началось все это, я была в Москве. Я работала, провела референдум по Донбассу в Москве, в 2014 году.
И как-то мне позвонили соседи, рассказали, что в июле в моём родном городке две бабушки погибли. Просто вышли на улицу и тут же погибли. Прилёт. Их накрыли ковром, так они и лежали, потому что никто не мог подъехать, очень сильно обстреливался город.
Тогда я слушала, но не могла это даже представить, проникнуться.
Полностью были закрыты границы, укрофашисты, они как раз стояли здесь, у Изварино, прямо на границе. Не было проезда.
Как только открыли проезд в октябре 2014 года, я уже была знакома с Алексеем Борисовичем Мозговым, и уже видела, что творилось. Но и тогда ещё не до конца понимала происходящее.
А когда уже поехала туда и заехала в свой родной Донбасс, проезжая по Луганску, я уже никогда не забуду это чувство: он весь чёрный, без света! Возле центральной областной детской больницы был памятник. Стоял ангел. Полуразрушенный.
