Жиль смущённо пробормотал, что мол, ничего такого, Пьер тоже помог ему вступить в братство вагантов. Но друг его не слушал, как не стал слушать и про то, что Жилю надо идти в скрипторий. Вместо этого Пьер потащил парня праздновать свой приезд… И ни в скрипторий, ни на лекцию в этот день Жиль уже не попал. Но дальше пирушки прекратились, со следующего дня оба снова стали добропорядочными студентами, грызущими камень знаний в поисках истины. Хотя различия и были: Жиль старался особо нос не задирать, хотя профессор Гильом его нередко хвалил и даже ставил в пример остальным своим ученикам. Пьер же, наоборот, блистал. Не пропускал ни одного диспута, часто выступал сам. Остро, резко и едко. Тем более что Священное Писание и многие трактаты Пьер знал наизусть и мог привести по памяти не только саму цитату, но даже назвать номер стиха в нужной книге.
Незаметно прошла зима, следом зазеленела весна. Сначала робко – травой и раскрывающимися почками, но уже к концу апреля стало совсем жарко. В один из таких дней Пьер и навестил друга.
– Вставай, лежебока! – толкнул он Жиля.
– А? Что? Кто? А… это ты, Пьер. Ты чего так рано? Сегодня же…
– Да помню я, что тебе ни в скрипторий, ни на лекцию. Но ведь сегодня же первый день турнира!
Жиль захлопал глазами, прогоняя остатки сна. Ну да – сегодня начинается турнир между рыцарями из Тулузы с одной стороны и Нанта и Бургундии с другой. Об этом говорили уже несколько недель. В первый день обещали, что будут биться один на один, а Жилю больше нравились схватки-«свалки», стенка на стенку. Он видел такое, ещё когда с отцом ездил в Нант на ярмарку, и с тех пор стал горячим поклонником именно таких турниров. Сегодня же можно и поспать… Но Пьер был неумолим и потащил друга смотреть одиночные схватки.
Та часть города, возле которой проводился турнир, заметно преобразилась. Стены многих домов были завешаны пёстрыми тканями, хозяева лавок поспешили вынести товар на улицу, разложив его на кусках холста, и старались перекричать конкурентов, нахваливая именно свою работу. По дороге постоянно попадались спешившие по своим делам слуги с незнакомыми гербами на одежде, а возле многих трактиров развевались флажки и знамёна, чтобы каждый мог сразу понять, кто из благородных шевалье здесь остановился. К большому ровному полю неподалёку от города люди собирались загодя, сразу после заутрени. Так что жители сейчас не только стояли вдоль ограды в несколько рядов, но и переполнили ветви всех окрестных деревьев, выгнав недовольно кружащих над полем птиц. Пьер проталкиваться не стеснялся, а вспыхивающее недовольство умел погасить вовремя брошенной шуткой. Так что вскоре оба друга оказались возле ограды ристалища – ряда вкопанных по грудь столбов, на которые натянули верёвки.
Место оказалось вдвойне удачным: именно здесь, посередине вытянутого турнирного поля, сойдутся разогнавшиеся со своих концов поединщики. С другой стороны поля прямо напротив друзей располагались деревянные ложи для благородных господ и судей турнира. Ложи были украшены дорогими тканями и коврами, пурпуаны мужчин и платья дам блистали дорогим шитьём и украшениями. Пьер показал рукой в сторону лож:
– Не хотел бы сидеть среди них?
– Вот ещё, – фыркнул Жиль… А в памяти вдруг почему-то всплыло лицо Николетт.
Но дать приятелю подходящий ехидный ответ не получилось. Соседи зашикали, на поле вышел герольд – пришлось замолчать. Самое начало, когда участники с обеих сторон проезжали через ристалище при полном параде, друзья пропустили. Сейчас стоявший на середине поля герольд громко возвещал о первой схватке турнира и желал всем участникам строго придерживаться правил состязаний, изложенных в трактате «Status Armarium».
