Второй раз меня разбудило бьющее в глаза даже через палатку солнце. Жара, стрекотание кузнечиков и жужжание шмелей. С некоторой тревогой вспоминая недавний сон, я стал медленно выползать из палатки. Слава Богу, все было на месте, как и положено в июле: солнце, шмели, трава, и даже какая-то живность (не то заяц, не то крыса) мирно поедала крошки печенья у палатки. Несмотря на общую дружелюбность пейзажа, деревня не стала выглядеть более обжитой. Трудно было рассчитывать встретить здесь попутку или хотя бы попутчика, чтобы сориентироваться на местности.
«Козявино так Козявино, там, надеюсь, хоть кто-то есть».
Я быстро собрался и достаточно уверенно двинулся по направлению, махнутому водителем.
По дороге о существовании людей напоминали только две тропинки-колеи, но скоро тропинка, по которой я шел, потеряла спутницу, потом и сама потерялась, осталось что-то вроде узкой просеки с непримятой травой. Это мне совсем не понравилось, надо было возвращаться обратно. Вспоминая водителя тихим нежным словом, я все же решил немножко пройтись вперед, так как, похоже, поднимался на холм. Сверху можно было осмотреться.
Подъем закончился обрывом, вид с которого напоминал скорее кулинарное произведение, чем природный ландшафт. Семь абсолютно одинаковых холмов стояли по практически идеальной окружности, образованной текущей вокруг них речкой. В центре этих мегалитических куличиков, как свеча в торте, возвышалась красная кирпичная труба.
