– Нет, – скривился дворф. – Жеринка тоже надоела.
– Ты сам не знаешь, чего хочешь, – заключил Чексид и снова вернулся к наблюдению за ополченцами.
– Так и я о том же, – подтвердил дворф.
Люди на холме некоторое время присматривались к долине, в лугах которой сейчас находилась, затаившись в траве, банда Чексида. Не заметив разбойников, они двинулись на запад и вскоре скрылись за холмом. Вероятно, опытный следопыт, легко бы определил направление, в котором ушла банда, но это были обычные крестьяне, лишь по мере необходимости, бравшие в руки оружие, и они рассчитывали скорее на удачу, в своих поисках, чем на умения и таланты. Так или иначе, разбойников они не заметили, можно было двигаться дальше. И нужно было, как можно скорее, убраться с открытого места.
Чексид махнул в сторону небольшой березовой рощи. Разбойники бегом добрались до рощицы и укрылись под ее сенью. Решено было остаться здесь до захода солнца, и лишь затем продолжить путь, двигаться днем было рискованно, по крайней мере, пока они не отойдут подальше от этого поселения.
Бэрвин, повалялся пару часов на земле, тщетно пытаясь заснуть. Сон не шел. Но зато у него было время подумать о своем разговоре с дядей Чексидом.
Во многом гнолл был прав, Бэрвин и сам понимал, что порой его заносит, что временами он теряет контроль над собой. Но он понятия не имел, как с этим бороться. Стоило ему взять в руки оружие, как тут же возникало желание кого-нибудь убить, и наоборот, стоило завидеть врага, как топор сам ложился ему в руку. Еще было бы понятно, если бы он это делал под влиянием, например гнева или ненависти, но обычно, подобных чувств он не испытывал. Чаще всего он наоборот, испытывал полное равнодушие, его нисколько не заботило, кого он убивал, зачем и почему. Более того, когда все уже свершалось, он никогда не испытывал раскаяния в содеянном или каких-либо мук совести. Другими словами ему было плевать на то, что ему случалось убивать, кого бы то ни было. Так же ему было плевать на собственную жизнь, это Чексид, сам не зная того, точно подметил в их последнем разговоре.
Кто он, зачем живет на этом свете, и что будет дальше, дворфу было все равно. Он не испытывал страха перед смертью, и нисколько не ценил жизнь, ни свою, ни чужую. Вероятно, в этом и заключалась его главная проблема, оттуда же росли и корни его, порой, странного поведения и чрезмерной жесткости, временами перерастающей в жестокость.
Дворф поднялся и побрел прочь от лагеря.
– Бэрвин! – приоткрыв один глаз, окликнул его гнолл, который, казалось, только что спокойно спал.
– Пройдусь, – не объясняя, бросил дворф через плечо.
– Далеко не отходи от лагеря, через пару часов выступаем, – напутствовал Бэрвина Чексид.
Дворф бродил между деревьями, безо всякой цели, просто, чтоб убить время. Постепенно он довольно далеко ушел от лагеря банды и оказался на другом краю рощи.
Здесь он наткнулся на стоянку одинокого путника. Это был эльф, и он спокойно спал, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Обычно эльфы, после древней битвы со стихийными духами, ставшие добровольными затворниками своего леса, не выходили из-под сени Галлидиаля.
Тогда, на равнине Фархейн, они ведомые мятежным богом Эльганусом, восстали против остальных древних богов и вступили с ними в битву. Впрочем, ничего хорошего из этого не вышло, Эльганус был низвергнут, а эльфам потеряв большую часть своей армии, пришлось отступить в Галлидиаль. С тех пор они редко выходили из-под его покрова, хотя никто им более не угрожал и не удерживал в Галлидиале силой.
