Вскоре Ротор воткнул лопату в получившийся могильный холм и кивнул Стуке, чтобы тот позвал Молчуна. Втроём они подошли к кургану, где уже ждала их Язва с головой Борова в руках. В торжественной тишине она водрузила останки товарища на вершину кургана. Все четверо Перекрёстков стояли молча некоторое время. Наконец, Ротор прочистил горло:
– Надо бы… Ну, сказать там что-то.
– Скажи, – хмыкнул Стука.
– Ну… – замялся Ротор – Боров, типа, был нам братом, пока Рок не забрал его. Мы вместе зафигарили тучу утырков и выхлебали цистерну всякого пойла. И, типа, Боров будет жить в нашей памяти, пока мы не сдохнем, или пока его черепушка не истлеет и не станет пылью на Дороге.
– Аминь, – подытожила Язва и, развернувшись, пошла к трайку.
Уже через минуту сгустившиеся сумерки разрезали лучи мощных фонарей, а тишину над Дорогой разметал рёв моторов. Язва возглавила построение, как положено атаману, за ней – Ротор и Стука, между байкам которых тащился привязанный мотоцикл Борова. Молчун, как всегда, прикрывал братьев сзади. В его коляске болталась туша волка. Тупая скотина выскочила на дорогу прямо перед Боровом и схватила его за ляжку. Очередной случай «Жары», третий за месяц.
Такая же бешеная тварь покусала довеска Молчуна, Мышку. Бабёнка была так себе, пулемётчица тоже. Но всё равно было нестерпимо жаль, когда пришлось её избавить от мучений. Теперь Молчуна будут за версту обходить все новички: он потерял трёх напарников за год. Не по своей вине, но всё же. Может, Курган всё-таки отнимет у него коляску и отдаст кому-то другому. Тому же Ротору: он давно присматривался к «тёплому» месту Молчуна, замыкающего построение.
Когда на небе появилась луна – огромная, яркая – отряд наконец добрался до своего Перекрёстка. Когда-то это были бензоколонки-близнецы, по обеим сторонам трассы. Теперь – крепость, с валом, рвом, башнями и массивными воротами, отделяющими сто первый километр Дороги от сто второго. Над стеной в зловещем свете жаровен с углём переливалась собранная из сотен и тысяч светоотражающих значков надпись: «3 Перекрёсток». Третья из семи крепостей-ворот Клуба, контролирующих в общей сложности семьсот километров Дороги от Центрального до Пограничного участка.
Жратва, вода, топливо, относительно спокойный ночлег и все товары, какие только можно найти на Дороге – всё это есть на Перекрёстках. Братья-казначеи собирают подати за проход через ворота, устанавливают налоги на ремонт Дороги, на содержание братьев-гвардейцев, стерегущих крепости и назначают тарифы за услуги братьев-провожатых, которые обеспечивают безопасность караванов от Столпа на севере до Базар-Папы на юге. В целом, бывшая мотоциклетная банда устроилась получше некоторых прочих после Войнушки. Они хорошо усвоили урок: невозможно построить рай на земле. Но можно железной рукой править в раскалённом аду Дороги.
Язва прогудела начало условного сигнала, Ротор и Стука подхватили, Молчун закончил – за себя и за Борова. Загремели вдали приводы лебёдок и ворота медленно поползли вверх, впуская ночных странников в утробу базы.
Спустя полчаса, пожрав на ходу и опрокинув по кружке пива с дороги, Молчун с товарищами оказались на пороге тронного зала главы Третьего Перекрёстка. Курган, президент этого отделения Клуба, увидев их мрачные рожи, тут же отправил двух девок, увивавшихся вокруг него, «погулять» и махнул Язве рукой: докладывай, мол. Та сделала шаг вперёд и кивнула Молчуну: он бросил тушу волка на пол перед собой.
