– Давай лучше клетку сделаем.
Клетку наскоро соорудили, и дети часами не отходили от нее. Просовывали травинки и с восторгом наблюдали, как кролик Тишка уплетает их с аппетитом. Приносили хлебные корочки, смотрели, как кролик пьет молоко.
Кошка тоже подружилась с Тишкой. Вскочив на крышу клетки, заглядывала вниз и махала лапой, словно ловила рыбку. Кролик становился на задние лапки и смотрел вверх, смешно поводя усами и фыркая.
Как-то вырвалась из вольера лайка Стрелка, метнулась белой молнией к клетке, скребанула лапами по вертушке, и клетка распахнулась…
Выйдя из дома с кружкой молока, Катя увидела распахнутую дверцу, и сердце упало. Стрелка ластилась, жалась к земле. Катя затащила собаку в вольер, ходила сама не своя.
… Вечерние тени ползли по ограде, под калиткой сияла арка оранжевого цвета.
Вдруг появилась странная тень – две пики и нечто бесформенное. Катя нагнулась – кролик!
Она подхватила зверька на руки, и вдруг он так пронзительно заверещал, что Катя едва его не выронила. Оказалось – Стрелка перекусила ему заднюю лапу.
Лапа зажила, но срослась неправильно, Тишка подворачивал ее под себя. С той поры фыркал, мырчал, бурчал. В детстве таких "разговорчивых" не было.
Летом зарядили дожди. Катя помнила, что мокрой травой кроликов кормить нельзя, подсушивала пучки под навесом. Приходилось кормить прошлогодним сеном из сарая, да картошкой, комбикормом. А вокруг колыхалось зеленое море. Недостроенный гараж утопал в травяных джунглях. И на восьмой день нескончаемого постукивания капель, зябкости и сырости, Катя выпустила кроля на свободу в гаражные заросли.
Тишка немедленно срезал зубами мокрую пыреину – капли осыпались на землю, и принялся хрумкать, довольный.
До конца лета прожил Тишка на воле, не думая никуда убегать, а осенью его снова водворили в клетку. Очень ему это не понравилось. Он бурчал, сопел, опрокидывал чашки, рассыпая еду и проливая воду.
Кто-то посоветовал:
– Съешьте его, да и все.
Тишку? Съесть? Дикость какая. И Катя придумала. Решила подарить его знакомым, которые разводили кроликов – у них был огромный вольер, кролики жили почти на свободе, рыли норы. Знакомые остались довольны, а уж когда узнали, что молодого кроля отдают просто так – очень обрадовались.
А Катя поняла, что, к сожалению, больше никогда, никогда не будет разводить кроликов.
К отцу приехали друзья-охотники. В полной экипировке, бравые городские молодцы. Их задорные голоса на кухне и разбудили Машу. Она, наскоро прибрав длинные тёмные волосы, прошла через кухню на улицу. На ходу окинула гостей взглядом, коротко поздоровалась. Один – дядя Серёжа, с лысиной, пожилой, был частым гостем отца. Второй, светловолосый, худой, с тонким носом, рыжеватыми бородкой и усами, помоложе, приехал в первый раз.
Мужчины сразу зацепились взглядами за её тонкую фигурку, но дверь захлопнулась, видение исчезло.
– Машка, – пояснил отец, – студентка.
Они ещё погорланили на улице, под дружный лай собак в вольере. Наконец, взревел уазик за воротами – уехали.
– Пап, кого дядя Серёжа в этот раз привёз?
– Это Костя. С женой, говорит, развёлся, дочь у него третьеклассница. Живёт в общаге, в гости звал.
Информация была исчерпывающей.
В конце лета дядя Серёжа с Костей приехали ещё раз. Отца не было дома – уехал жить на дальний покос, и Маше пришлось самой встречать гостей. Кормить супом, поить чаем. Дядя Серёжа был говорлив, Костя помалкивал, но, Маша знала, исподтишка следил за каждым её движением, вслушивался в каждое слово. Это волновало и радовало.
