Он наклоняется и говорит мне на ухо зловещим шепотом:
– Наоборот. Демон, который следит, чтобы ты регулярно предавалась всем семи грехам.
– Отлично, демон-хранитель. Значит, надо соглашаться на твои сутенерские штучки?
Луц быстро-быстро кивает, так что шляпа сползает ему на лоб. Сладкий, как пирожное; как такому отказать?
– Ладно. Где, когда, с кем?
– Сегодня вечером, здесь. Покатит?
– Можно. Не скажешь, с кем?
– Сама увидишь.
– Дай еще глотнуть. Волнуюсь.
Я не кокетничаю – правда, волнуюсь. Моё последнее свидание было слишком давно, я успела забыть, как оно бывает. Луц появлялся раз в неделю, целовал меня, лапал через одежду – этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одинокой. Чтобы утром уходить на работу, вечером возвращаться домой, закидывать вещи в машинку, разогревать в микроволновке гомогенизированное говно, а потом засыпать мордой в подушку и при этом не хотеть прыгнуть с моста Свободы. Я убедила себя, что мне не надо большего.
***
Я прихожу на пляж гораздо позже назначенного времени – уже совсем темно, но меня еще ждут. На песке стоит фонарик – вроде тех, что продаются на кладбищах, – в нем дрожит крошечный огонек, посылающий в ночь больше теней, чем света. От темноты отделяется голос, он кажется знакомым, но сколько я ни перебираю в памяти знакомые мужские голоса, не могу вспомнить, кому он мог бы принадлежать.
– Привет, Франка.
Самая реальная тень поднимает фонарик к лицу, и я узнаю его. Почти под ноль стриженные волосы, красивый породистый нос, наглый взгляд. Это Стомпер, мой бывший одноклассник. Десять лет не виделись, я даже имя его забыла, в памяти осталось только прозвище. В школе он торчал от старого фильма про скинов, вот и прилепилось.
– Значит, тебя мне подогнал Луц? Ну, привет. – Я касаюсь губами гладко выбритой щеки. – Откуда его знаешь?
– Его все знают.
Тут он прав. Луца знали все, и Луц знал всех. То ли дело было в его демонической природе, то ли в том, что он работал баристой в самом модном заведении города.
– Роскошно выглядишь, – говорит Стомпер.
– Спасибо. Это потому, что темно.
Он усаживает меня на расстеленный плед, шуршит пакетом из супермаркета, предлагает вино, сыр, шоколадки, и от этой суеты я нервничаю еще больше. Наконец я прошу Стомпера успокоиться и просто сесть рядом. Он подчиняется, приобнимает меня, и я прижимаюсь к его боку, залезаю ладонью под кожаную куртку. Сквозь майку чувствую твердые мышцы. Само собой, здесь все качаются. Вечером я иду с работы мимо зала и вижу через окна, как дюжина бритых копий Стомпера превращает свои тела в сталь. Никогда не находила зрелище их самоистязаний привлекательным, но результат впечатляет.
– Как получилось, что мы не виделись со школы?
– Я же переехала лет шесть назад.
– И где ты теперь?
– На Освободителей.
Он присвистывает. По сравнению с рабочим районом, где мы росли, улица Освободителей – шикарное место.
– Нихуя себе. Снимаешь?
– Да, пополам с девочкой. А ты где?
– Всё там же. У меня работа через дорогу от дома, в обед захожу, проверяю бабку. Она совсем плохая, почти не встает, не узнает никого.
– Грустно. А работаешь кем?
– В автосервисе мастером.
Можно было не спрашивать. Половина мужчин работает на заводе и делает автомобили, а вторая половина их ремонтирует. По крайней мере, относительно мужчин, которые стригутся машинкой, ходят после работы в зал и носят кожаные бомберы на майку, эта максима всегда верна.
