Дорога радости и слез - страница 9

– Лейси, стой! – заорала ей я.

Без всякого предупреждения она выбралась из кабины, встав на подножку. Потом, благодаря длинным ногам, сестра проделала то, что не удалось мне. Практически не прибегая к моей помощи (я на всякий случай все же ухватила ее за руку), Лейси забралась в кузов, после чего повернулась ко мне и уселась на ящик, в который я убрала ее несчастную скрипку.

Поскольку Лейси в данный момент больше во мне не нуждалась, я забрала у папы Сефа. Пока я возилась с сестрой, ему удалось забрать его из кабины, и теперь он собирался заняться мамой. Она, как и все мы, до этого сидела на краю окна. Я очень за нее переживала, потому что все ее внимание было сосредоточено на Сефе, который надрывался у меня на руках. Нащупав ногами стойку, она крепко ухватилась за край окна. Мама протянула руку папе, но в этот момент грузовик качнуло. Мама потеряла опору под ногами, и потому ей снова пришлось обеими руками ухватиться за край окна. Она тихо вскрикнула, когда ее подхватил поток воды. Теперь ее тело оказалось в воде, почти перпендикулярно грузовику. Сама не знаю, как я могла на это смотреть. Я очень боялась, что мама не выдержит и ее унесет.

Папа наклонился к ней, ухватил за запястья и принялся кричать ей: «Пусти!», «Отпускай!», а мама всякий раз кричала ему в ответ: «Нет!»

– Энн! – заорал он ей. – Давай на счет три. Раз! Два!..

На лице мамы появилось решительное выражение. Она поджала губы – обычно мама так делала, когда очень сердилась.

Когда папа крикнул «Три!», мама отпустила край окна.

По всей видимости, папе потребовались воистину титанические усилия, чтобы затащить маму в кузов. Лично мне казалось, что это вообще невозможно, но у него все же получилось. Несколько секунд мама неподвижно лежала на полу, а потом с трудом села. Папа оперся руками о борт. Переведя дух, он наклонился к маме, подхватил ее под руки и помог присесть на ящик рядом с Лейси. Поцеловав маму сперва в одну руку, а потом в другую, он отвел волосы с ее лица. На несколько мгновений он прижал ладони к ее щекам, а мама обхватила их своими руками. Я видела, что маме хочется заплакать, но знала, что она не даст волю слезам. Она просто смотрела на папу, и все. В такие моменты мне с беспредельной ясностью становилось понятно, как же сильно они друг друга любят – словно меня ставили перед грязным окном, а потом кто-то брал и протирал стекло до блеска. Я мечтала, что у меня когда-нибудь тоже будет такая любовь, которая не выгорает от времени и никогда не слабеет. И чтоб она, конечно же, была взаимной.

Через несколько мгновений папа отпустил мамино лицо и показал мне жестом, чтобы я отдала ему Сефа. Свист ветра и шум дождя практически полностью заглушал плач моего брата. Расставив ноги, чтобы не потерять равновесие, я со всей осторожностью отдала малыша папе. Потом я наклонилась к маме и прокричала ей на ухо:

– Отдохни, мам. Переведи дыхание!

Она прислонилась к Лейси, а папа, стоя лицом к ней, расставил пошире ноги и держал Сефа. С другой стороны от Лейси стояла я, держась руками за борт. Грузовик мотало из стороны в сторону, а потом в него врезалось что-то большое и твердое, отчего нас всех хорошенько тряхнуло. Мама чуть не свалилась с ящика, а я упала на колени. Лейси выглядела так, словно она с радостью забралась бы внутрь ящика, на котором сидела. Беда в том, что, поскольку папа держал на руках рыдающего, вырывающегося Сефа, то ему оказалось не за что ухватиться. Все произошло очень быстро и при этом медленно. Папу качнуло назад. Мне еще запомнилось ошарашенное выражение у него на лице. Буквально только что они с Сефом стояли рядом с нами, но вдруг папу швырнуло вбок, и он, перевалившись через борт, упал в реку.