Мужчина лег на дно ванной и обхватил себя руками, подтягивая колени так, что горячая вода попадала на все его тело. Он заплакал. Горько, противно и просто жалко.
***
Медленный по сравнению с Москвой ритм жизни Нижнего раздражал Максима. Внутри не переставала кипеть. Слабо, тихо, но непрерывно, стоило его мозгу с утра осознать, что он больше не спит, и до того неуловимого момента отключения. А может и в перерыве, но он не помнил.
Снова сидя в фургоне, они слушали Гришу через микрофон. Слушая шаги Гриши, Максим не переставал думать о потраченных на образ следователя деньгах. Под ложечкой сосала крайне неприятная тревожность, какая всегда бывает при попытке смазать карту серого будня. Может, не стоило пытаться? Может, это все закончится крахом всего?
– Войдите. – В кабинете Гришу за столом ждал Александр Анатольевич. Строгое лицо с выдающимися бровями, неестественные губы и жидкие чуть седые волосы.
– Здравствуйте, Александр Анатольевич?
– Я. Прошу, проходите, садитесь.
Грише не понравилось как учитель его пригласил. Учитель держался учтиво, но не униженно; его лицо действительно выражало деловитость, но на стул он указал рукой, при этом глядя на Гришу не мигая.
– Благодарю. У меня к вам пара вопросов.
– Валерия Михайловна меня предупредила. – Он говорил довольно громко, но спокойно, смотрел Грише прямо в глаза. – О Мише Преображенском, как я понимаю? – Гриша кивнул. – Хороший был мальчик, – произнес Александр Анатольевич, со вздохом отводя глаза.
– Как я понимаю, он у вас был на карандаше?
– Что вы имеете в виду? – учитель впился в Гришу взглядом.
– Он был проблемным ребенком? Почему он постоянно ходил к вам? – Гриша чувствовал себя некомфортно. Учитель распространял вокруг себя подавляющую все живое энергетику.
– Психолог нужен не только проблемным…
– Лейтенант юстиции Кузнецов, – Гриша, спохватившись, лихорадочно вынул из кармана удостоверение и протянул его собеседнику.
Александр Анатольевич взял ксиву и внимательно рассмотрел. Спустя секунду он усмехнулся.
– Недавно на этой работе, лейтенант? Только с юрфака? – в голосе Александра Анатольевича слышалось откровенное превосходство.
– Что? Да… – Гриша на рефлексах согласился, плохо понимая, что ему лучше делать.
Александр Анатольевич насмешливо вернул ксиву Грише. Тот облегченно вздохнул.
– Как я говорил, психолог нужен не только проблемным детям, даже полностью стабильным и самодостаточным детям и взрослым бывает нужна помощь и поддержка, и…
– Но, как я понимаю, – перебил Гриша – школьный психолог не может без причины заниматься с каждым ребенком, с каким считает интересным.
Они боролись взглядами.
– Верно, – Александр Анатольевич нарушил молчание. – У Миши действительно были определенные проблемы, но не уверен, что я вправе их обсуждать.
Он скрестил руки на груди.
– Знаю, – Гриша был готов к этому – но ребенок пропал. Я должен быть уверен, понимаете? Нам надо собрать о нем побольше информации, чтобы точно понимать, что он убежал сам, и куда он мог пойти. Были ли у него…
– У него не было друзей в школе, ясно? – грубо остановил Гришу учитель. – Его никто особо не любил.
– А… – Гриша подвис. – А почему? Что с ним… – Александр Анатольевич тряхнул головой.
– С ним все в порядке! – психолог немного повысил голос. – Он был хорошим ребенком. Извините. – Он снова вернулся к нормальному голосу.
– Так, значит, что-то было не в порядке? – Гришу начинала раздражать эта игра в вопросы. Александр Анатольевич всем своим видом показывал, что знает ответ, но не решается говорить. – Слушайте, мне…
