Дорога туда… 1 том Сила Медведь - страница 5

Мать больше ничего не сказала. Отвернулась и забормотала что-то бессвязное. Потом несколько раз судорожно вдохнула и выдохнула, а после замолчала, лишь наполовину прикрыв глаза. Антоний видел, как они стали совсем тусклыми и безжизненными. А потом побелели, будто у мертвеца, поднятого из могилы, и он отвернулся от неё, сел на пол и сморгнул слёзы. Вошедшая перед этим неслышной тенью бабушка Мила присела рядом и обняла его, всхлипнув. Она закачалась, и он вместе с ней, и вдвоём они горевали о женщине, которая была им близка больше, чем они ей.

Бабушка Мила, оборотень-волчица, а так же ведьма, вызвалась заняться матерью, а Антоний собрался и пошёл в храм. И было ещё раннее утро, и небо было тёмное и звёздное. И прохладно было, отчего под одежду забирался лёгкий озноб, но Антоний на него не обращал внимание. Он шёл быстро, улицы были практически пустынными, лишь только дежурные полицаи, совершающие обход города, ему встречались, редкие прохожие, спешащие так же как он, по делам, да голодные псы и грязные коты.

Мать придавали огню в специально отведённом месте – небольшая каменная территория под открытым небом, на окраине города. Здесь сжигали всех бедняков, рабов и слуг, здесь складывали на дрова русов и других чужестранцев, посмевших по какой-то причине задержаться в Византии, да ещё здесь же умереть. Мать была не верующей. Ей всё равно по каким обычаям похоронят, не верующим был и Антоний. Но о своей не вере он молчал, потому, священники распорядились по своему. Обмотав тело простынёй, они уложили его в гроб, Антоний положил рядом с матерью несколько металлических украшений, что бабушка Мила принесла в свёртке для неё, затем пару монет, искусственные цветы. Гроб возложили на сложенные дрова и подожгли магическим огнём. Возле погребального костра стоял только Антоний Мусульиос, это имя ему дали храмовники, уже третье по счёту… Он смотрел, как пылал огонь и слышал, как трещало дерево и ни о чём не думал и уже не плакал. Когда прошло достаточно времени, на голых камнях осталась лишь горка пепла, которую тут же подхватил ветер и потихоньку начал растаскивать, и Антоний снова прощался с матерью.

А когда вернулся в храм, его обнимали товарищи, хлопали по спине и плечам, соболезновали, и Антоний чувствовал, что не один. И думал: почему всё так не правильно! Товарищи пришли бы к погребальному костру его поддержать, и бабушка Мила, и даже её дуралей сын, и другие соседи, но вот ведь… законы тут были такие.

Это событие произошло первого февраля. Первого февраля не стало матери. Второго её похоронили, не стали хоронить вечером, хотя могли. Им-то что, это же нечестивые. И сразу после сжигания Антоний пошёл на стену, чтобы вновь влиться в привычный ритм жизни. И чувствовал он пустоту и понимал, что рано или поздно должно было это случиться. И ощущал себя вроде как свободным, теперь он может делать всё, что угодно, и в тот же момент стыдился своего осознания. Укорял себя за то, что думал так. И всё время оправдывался перед собой, что не хотел смерти матери. Знал, что так оно на самом деле и было, какой ребёнок желает смерти своим родителям, однако мучило Антония то, что не смог спасти мать, не смог продлить её дни.

– Следующий выходной я у тебя заберу, – важно сказал Старший. Он Антонию не нравился. Слаб физически, слаб морально. Очень услужлив, в постоянном страхе перед старшими, спину гнёт, что ездить в туалет на нём можно. Впрочем, он и не против кого подвезти. Очень любит деньги. Имеет двух любовниц, и они ему порой подкидывают деньги, а не он им. Одним словом альфонс. На них он покупает дорогую выпивку и цветы жене, которая и знать не знает про любовниц. Ей некогда таким заниматься, потому как имеет она тоже любовника, и растит шестерых детей. Этот человек в представлении Антония был настолько ничтожным, что ему и подчиняться было скверно. Но другого выбора не было. Антоний научился не видеть своего непосредственного начальника и слушать только самое важное. Про выходной было важно, но он знал, что так и будет.