Корпуса одно время пытались приспособить под общежитие для рабочих, но после пожара в одном из корпусов с гибелью пятерых человек их забросили окончательно. Саму усадьбу объявили памятником архитектуры, и на этом официальный список жертв этого места прервался… Но только официальный. Сам дом хотя и выглядел старым и заброшенным, но никак не дряхлым. Даже все окна были целыми, что само по себе считалось чудом.
Дом был стар, и, как и о всяком старом заброшенном доме, о нём ходило много слухов, историй и откровенных страшилок. Хотя для большинства людей он был просто старым домом, тем не менее, тропинкой, которая проходила мимо него, пользовались неохотно, из-за чего она практически заросла травой. Многие из тех, кто побывал рядом с особняком, испытывали сильные головные боли, чувство тревоги, некоторые даже видели галлюцинации. Но никому и в голову не приходила мысль, что причина могла таиться именно в самом этом доме, – всё валили на погоду и магнитные бури. Если же кто-то изредка и робко предполагал нечто подобное, над ним посмеивались, тем самым стараясь убить свои страхи, отрицая саму возможность их существования.
Тем не менее люди иногда ходили этим путём. Причина была в том, что это был самый короткий путь к озеру, куда Макар и направлялся со всей семьей. Напротив крыльца были старые клумбы, в которых росли цветы, но их названия Макар не знал. На вид самые обычные колокольчики, только цветом напоминали закатное небо. Ну и запах… Вот как раз таки запах у них был необычайно приятным, непохожим ни на какой другой.
– Папа, я хочу вон тот цветочек, можно я сорву его и буду красивая как принцесса?
Макар рассмеялся, взглянув на дочь:
– Ты у меня и так самая красивая и самая что ни на есть распринцесса!
– Не разрешай ей, – вмешалась Маша. И уже обращаясь к Танюшке, слегка нахмурила брови:
– Цветочки с клумбы рвать нехорошо, нас отругают.
Танюшка надула губы и с надеждой посмотрела на отца:
– Ну па-а-п…
Макар, не сдержав улыбки, ехидно спросил у жены:
– Маш, а кто ругать-то будет?
– Кто надо, тот и будет, – строго сказала Маша. И, указав рукой на особняк, зловеще прошептала: – Вон в том старом доме злой дядя живёт.
С последними словами, сорвавшимися с губ Маши, как бы подтверждая, что в доме действительно кто-то есть, внутри особняка раздался громкий скрежет. Было похоже на то, что по ржавому железу с силой провели чем-то острым. Через секунду звук повторился.
Машка так и застыла с приоткрытым ртом и округлившимися глазами. Кнопка пулей подлетела к Макару, который, услышав это шум, рывком развернулся, готовясь встретить опасность. Оценив, что, по крайней мере, в данную секунду им ничто не угрожает, он бережно поднял перепуганную дочку на руки и, прижав к себе, подошел и обнял здорово перетрусившую Машку. Про себя он пришел к выводу, что, скорее всего, в доме что-то рухнуло, хотя два раза подряд это могло произойти вряд ли. Оставались бомжи и различная шпана, в чём Макар, по правде говоря, тоже сомневался. Сколько бы он здесь ни ходил, даже вечером, никого из их братии не встречал. Эту мысль подтверждало отсутствие рядом с домом пустых бутылок, пачек из-под сигарет, бычков… да и вообще какого бы то ни было бытового мусора, хотя здесь точно никто не убирался. Не любила местная шантрапа данное место, факт. Макар во время этих недолгих размышлений продолжал баюкать Танюшку, а другой рукой гладил пепельные волосы жены. Выругавшись про себя, Макар решил, что хватит с него головоломок, в конце концов, они идут на пикник, ну и нечего здесь торчать.
