Да и одной Льюле пока не разрешалось взлетать слишком высоко, и она страшно огорчалась этому.
– Ну что ж, ребята. Облака пока ловить вам пока не стоит, по нашему глупому примеру – но давайте выберем самое высокое дерево в округе – и посмотрим, сколько листьев на его макушке! – подмигнул Фокс. – Но для взлета поначалу лучше всего – ровная площадка и много места. Тут недалеко есть очень хорошая поляна – широкая, и укромная. Идем?
– Идем!
Нет, решительно ни с чем другим нельзя было сравнить полет, кроме как с безграничным счастьем и свободой. Земля плавно уходила вниз, но Амир никогда не боялся высоты. Прижавшись к теплой золотистой шее Льюлы, он смотрел вверх и вперед, заворожено наблюдая, как поднимается, лихо накрениваясь, горизонт, а солнечные лучи кажутся ощутимыми, плотными, как шелковые ленты, скользящие мимо лица.
Амир не сразу понял, что это было еще большее совмещение восприятия мира вокруг для дракона и человека – когда можно потрогать воздушные потоки, когда видишь хрустальный трепет более теплого воздуха в прядях ветра, когда небо становится пронзительно—синим над головой – таким, как можно увидеть только в отражении воды самых глубоких колодцев; Когда, оставаясь человеком и при том отдельным существом – сам чувствуешь, как выгибает упругой волной воздуха мягкую кожу драконьего крыла и как смыкается перед зрачком невидимая линза третьего века.
Но – понял. Разом, как понимаешь, что такое река, когда ныряешь с головою в зеленоватую волну.
Только тогда Амир, наконец, в полной мере почувствовал, что значит – быть всадником дракона.
А это – быть частью потока воздушного океана в вышине.
Любоваться тем, как трепещут на каждом взмахе, крылья безупречной формы – легкие и могучие одновременно.
Дышать вольным ветром – в одном ритме с прекрасным, золотым созданием невероятной силы – тем, кто тебе от рождения ближе всех живых существ.
Не чувствовать жгучих прикосновений ветра к глазам и задыхаться не от набираемой скорости, а только лишь от чистого восторга, точно и его глаза прикрыли прозрачные пленочки третьего века, а ноздри стали по-драконьи узкими.
А еще – поднять голову вверх – и увидеть тени звезд в синей вышине. И различить пестрые перья на груди орла, парящего чуть ли не в лиге над землей.
И понять, что предложение сосчитать количество листьев на макушке их любимого дуба – это была не шутка. Он и правда мог бы их сосчитать.
– Ну все, ребята, на первый раз довольно, спускайтесь! – голос Ская раздался, кажется, у самого уха. А Амир и не заметил, что серебряный все это время был совсем рядом – на расстоянии вытянутого крыла большого дракона.
Разочарованно вздохнув в один голос с драконицей, Амир согласно кивнул, и Льюла начала снижаться. Уже на земле оба поняли, что такой день точно забыть нельзя – и почему старшие товарищи вспоминали свою выходку с улыбками.
– Первый полет прошел успешно! – бодро подытожил Фокс. – А теперь идем сдаваться учителю. Так и быть, все его ворчание – чур, мое!
Впрочем, на тему ворчания Йэстен излишне драматизировал ситуацию. Им даже и не влетело почти. Да, конечно, на фоксово самоуправство Силас немного повозмущался – но потом улыбнулся, махнул рукой и сказал – ладно, только будьте всегда аккуратны!
Совсем другая жизнь началась после этого для Амира и Льюлы – теперь их учили куда как более интересным вещам, и хотелось стараться, чтобы не слышать шепота таани Силаса «И все же, малы ведь еще… может, рано?» Это он думал, что его никто не услышит, и рассуждал потихоньку сам с собой. А мальчик все слышал – слух у него был тонкий и острый, что у зверя.
